Экхаут Ван - Молчать нельзя

- Подлецы!- крикнул Януш. - У вас нет ни стыда, ни совести. Вы проиграете эту войну, потому что у вас нет чести. Да, я боролся с вами скромными средствами, которыми я располагал. Но я все равно ничего не расскажу. Возможно, я не вынесу всех ваших пыток и признаю себя виновным. Я не родился героем и все же буду держаться до конца. Но какое отношение к этому имеет мой сын? При чем здесь моя жена? Я здесь, и вы можете расправиться со мной. Но предупреждаю, это будет не так легко сделать. С божьей помощью мне удастся выдержать и...

- Не смей трогать бога, грязный поляк,- закричал Циммерман, впервые потеряв самообладание. - Все вы проклятые коммунисты.

- Но, во всяком случае, мы не проявляем свой героизм, расправляясь с женщинами и детьми!- воскликнул Януш.

Циммерман посмотрел на свои дрожащие руки, вынул сигарету и закурил.

- Взять его!- приказал он, сдерживая бешенство. Отведите его в соседнюю комнату и поработайте над ним.

Два солдата схватили Януша и поволокли. Циммерман пошел следом. Он несколько раз затянулся, потом вынул из кармана мундштук, выбил его о ноготь большого пальца и вставил сигарету.

"Начинается,- подумал Януш в смятении. - Мне страшно. Я трус. Я не переношу боли и не выдержу более четверти часа".

Его ввели в большую полупустую комнату с белыми крашеными стенами. Посредине стоял тяжелый дубовый стол. На нем лежали зловещие предметы: резиновая дубинка, железная цепь, бамбуковая палка, железный брусок, длинный кнут. Над столом - мощная лампа под белым стеклянным абажуром. С потолка свисал толстый канат с петлей на конце. В углу комнаты - умывальник, у стен - несколько стульев.

- Раздевайся,- приказал Циммерман. - Посмотрим, как ты сейчас запоешь. - Януш не пошевелился, и Циммерман сказал солдатам: - Помогите-ка этому ребенку снять штаны.

Януша схватили цепкие тренированные руки, в которых он почувствовал себя жалкой игрушкой. С него сорвали одежду. По голой дрожащей спине струйками побежал пот. На лице отразился испуг.

- Ты, кажется, сдрейфил?- спросил Циммерман. И не без оснований. Не зря я слыву специалистом по горящим сигаретам. Тебя привяжут к столу, и ты станешь моей пепельницей. Одно только обидно: паленая кожа поляка страшно воняет. А ну, ребята, зададим ему перцу!

Самый высокий солдат схватил кнут. Второй встал у двери, а Циммерман сел на край стола, с интересом наблюдая за происходящим своими колючими глазами.

- Парень с кнутом - Вилли,- сказал Циммерман Янушу.

Вилли почти с нежностью взял кнут в руку, привычно играя им.

- Начинай, Вилли,- приказал Циммерман.

Кнут ожил в руке эсэсовца, вложившего в него всю ненависть и презрение к этому голому тощему "бандиту" поляку. Уже при первом ударе Януш пронзительно закричал от нестерпимой боли. Он не выдержал и двадцати секунд. Кожа на спине поползла клочьями. Боль пронзила его насквозь. За первым пробным ударом последовал второй. Вилли бил по одному и тому же месту. Януша трясло, как от электрического тока. Вилли выругался.

- Не связать ли его, господин майор?

- Пусть попляшет,- ответил Циммерман,- веселее смотреть.

Сквозь адскую завесу красного прыгающего тумана на Януша, содрогающегося от невыносимой боли, смотрели холодные глаза. Он плотно сжал губы и напрягся в ожидании третьего удара. Кнут со страшной силой обрушился на спину. Януш взвыл от боли и волчком завертелся по комнате. Немец, стоявший у двери, громко смеялся, а Вилли бегал за Янушем остервенело хлестал его.

После десятого удара Януш упал. Раскаленный свинец жег спину. Лицо Циммермана проступало зловещим бледно-желтым пятном в кроваво-красном море.

- Тебе все равно не выдержать, - сказал Циммерман. - Никто не выдерживает. А ведь это только цветочки.

- Будьте прокляты, бандиты!- выкрикнул Януш. Вы мерзавцы... .

Боль и страх были безмерными. Но Януш не хотел уже думать о себе. Он должен был думать о сотнях и тысячах тех, кого ждет та же судьба, если он заговорит. Он вынесет все удары ради тысяч подпольщиков, борцов за свободу.

- Бейте, бейте до смерти, но я ничего не скажу. Вы подлецы, и я плюю на вас... - проговорил он и плюнул в Циммермана. Плевок не достиг цели, слюна текла по подбородку, но Януш рассмеялся, хотя от смеха боль во всем теле усиливалась. Новый удар кнута. Он вскочил как ошпаренный, но сейчас же упал от следующего. Боже, больше нет сил! Он сойдет с ума от боли, превратится в жалкого труса и расскажет им все, что они захотят. Надо перехитрить их. Надо сделать так, чтобы они убили его.