Карлос Кастанеда - Путешествие в Икстлен

Моя попытка выполнить упражнение была неудачной. Я напрягался до тех пор, пока у меня голова не заболела. Дон Хуан был совершенно не озабочен моей неудачей. Он забрался на куполообразный пик и прокричал с вершины, чтобы я посмотрел на два небольших длинных и узких куска скалы. Он показал руками размер камней, которые требуются.

Я нашел два таких куска и вручил их ему. Дон Хуан положил каждый камень в трещину на расстоянии тридцати сантиметров один от другого. Поставил меня над ними лицом к западу и велел проделать то же самое упражнение с их тенями.

На этот раз это было исключительно другим делом. Почти сразу я смог скосить глаза и воспринимать их индивидуальные тени, как если бы они были слиты в одну. Я заметил, что процесс смотрения не сближая изображения дает одну единственную тень, необыкновенной глубины и прозрачности. Я уставился на нее пораженный. Каждая ямка в камне на том участке, куда были устремлены мои глаза, была четко различима. И та составная тень, которая была наложена на эти ямки, походила на пленку неописуемой прозрачности.

Я не хотел моргать, боясь потерять изображение, которое я с такой осторожностью удерживал. Наконец, глаза у меня заболели, и я вынужден был ими моргнуть, но я не потерял из поля зрения никаких деталей совершенно. В действительности то, что мои глаза были смочены слезой, сделало их более ясными. Я заметил теперь, что смотрю как будто бы из неизмеримых высот на мир, который я ранее никогда не видел. Точно так же я заметил, что могу осматривать окружающие тени не теряя фокуса моего зрительного восприятия. Затем на какое-то мгновение я потерял ощущение, что смотрю на камень. Я почувствовал, что опускаюсь в мир более просторный, чем я когда-либо мог ощущать. Секунду длилось это необычное восприятие, а затем все было выключено. Я автоматически поднял глаза и увидел дона Хуана, стоящего прямо над камнями лицом ко мне. Он заслонил солнечный свет своим телом.

Я описал необычное ощущение, которое у меня было, и он об'яснил, что вынужден был прервать его, потому что увидел, что я вот-вот потеряюсь в нем. Он добавил, что для всех нас это естественная тенденция индульгировать, когда проявляются подобные ощущения. И что индульгируя себя в них, я почти превратил неделание в свое старое привычное делание. Он сказал, что мне следовало удерживать изображение, не отдаваясь ему, потому что в некотором роде делание является одной из форм поддавания.

Я недовольно заявил, что ему следовало мне сказать об этом заранее, что я должен был ожидать и что делать, но он сказал, что никак не мог знать, добьюсь я успеха в сливании теней или нет.

Я вынужден был признаться, что я еще более озадачен, чем когда-либо в связи с этим неделанием. Комментарием дона Хуана было, что мне следует быть удовлетворенным тем, что я сделал, потому что хоть раз я действовал правильно, что уменьшив мир, я расширил его, и что хотя я был очень далеко от того, чтобы чувствовать линии мира, тем не менее я правильно воспользовался тенью камней, как дверью в неделание.

Заявление о том, что я увеличил мир, уменьшив его, заинтриговало меня до бесконечности. Детали пористого камня на том маленьком участке, куда были устремлены мои глаза, были такими живыми и так точно очерченными, что вершина этого округлого пика стала для меня бесконечным миром; и в то же время это было действительно уменьшенным движением камня. Когда дон Хуан заслонил свет и я оказался смотрящим так, как я делал это обычно, точные детали стали расплывчатыми, маленькие отверстия в пористом камне стали больше, коричневая окраска сухой лавы стала белесой, и все вокруг потеряло сияющую прозрачность, которая превращала камень в реальный мир.

Дон Хуан затем взял эти два камня, осторожно положил их в глубокую трещину и уселся, скрестив ноги, лицом к западу на то место, где до этого лежали камни. Он похлопал ладонью по месту слева от себя и сказал, чтобы я сел.

Мы долгое время не разговаривали. Затем мы поели также в молчании. Лишь после того, как солнце село, он внезапно повернулся и спросил меня, каково мое продвижение в сновидении.

Я сказал ему, что в начале это было легко, но что в настоящий момент я совершенно перестал находить свои руки во сне.

- Когда ты впервые взялся за сновидения, ты использовал мою личную силу. Сейчас ты пуст, но ты должен продолжать попытки, пока у тебя не будет достаточно своей собственной силы. Видишь ли, сновидения - это неделание снов. И по мере твоего прогресса в неделании, ты будешь продвигаться также и в сновидении. Трюк состоит в том, чтобы не перестать искать свои руки, даже если ты не веришь, что то, что ты делаешь, имеет какой-либо смысл. Фактически, как я уже говорил тебе раньше, воину нет необходимости верить. Поскольку до тех пор, пока он продолжает действовать без веры, он делает неделание.