Редьярд Киплинг: Томплинсон

Редьярд Киплинг

Томплинсон

И стало так! - усоп Томплинсон в постели на Беркли-сквер, И за волосы схватил его посланник надмирных сфер. Схватил его за волосы Дух черт-те куда повлек, И Млечный Путь гудел по пути, как вздутый дождем поток. И Млечный Путь отгудел вдали - умолкла звездная марь, И вот у Врат очутились они, где сторожем Петр-ключарь. "Предстань, предстань и нам, Томплинсон, четко и ясно ответь, Какое добро успел совершить, пока не пришлось помереть; Какое добро успел совершить в юдоли скорби и зла!" И встала вмиг Томплинсона душа, что кость под дождем, бела. "Оставлен мною друг на земле - наставник и духовник, Сюда явись он, - сказал Томплинсон, - изложит все напрямик". "Отметим: ближний тебя возлюбил, - но это мелкий пример! Ведь ты же брат у Небесных Врат, а это не Беркли-сквер; Хоть будет поднят с постели твой друг, хоть скажет он за тебя, У нас - не двое за одного, а каждый сам за себя". Горе и долу зрел Томплинсон и не узрел не черта Нагие звезды глумились над ним, а в нем была пустота. А ветер, дующий меж миров, взвизгнул, как нож в ребре, И стал отчет давать Томплинсон в содеянном им добре: "Про это - я читал, - он сказал, - это - слыхал стороной, Про это думал, что думал другой о русской персоне одной". Безгрешные души толклись позади, как голуби у летка, А Петр-ключарь ключами бренчал, и злость брала старика. " Думал ,читал слыхал, - он сказал, - это все про других! Во имя бывшей плоти своей реки о путях своих!" Вспять и встречь взглянул Томплинсон и не узрел ни черта; Был мрак сплошной за его спиной, а впереди - Врата. "Это я знал, это - считал, про это где-то слыхал, Что кто-то читал, что кто-то писал про шведа, который пахал". "Знал, считал, слыхал, - ну и ну! - сразу лезть во Врата! К чему небесам внимать словесам - меж звезд и так теснота! За добродетели духовника, ближнего или родни Не обретет господних щедрот пленник земной суетни. Отыди, отыди ко Князю Лжи, твой жребий не завершен! И... да будет вера твоей Беркли-сквер с тобой там, Томплинсон!" Волок его за волосы Дух, стремительно падая вниз, И возле Пекла поверглись они, Созвездья Строптивости близ, Где звезды красны от гордыни и зла, или белы от невзгод, Или черным черны от греха, какой и пламя неймет. И длят они путь свой или не длят - на них проклятье пустынь; Их не одна не помянет душа - гори они или стынь. А ветер, дующий меж миров, так выстудил душу его, Что адских племен искал Томплинсон, как очага своего. Но у решетки Адовых Врат, где гиблых душ не сочтешь, Дьявол пресек Томплинсону прыть, мол не ломись - не пройдешь! "Низко ж ты ценишь мой уголек, - сказал Поверженный Князь, Ежели в ад вознамерились влезть, меня о том не спросясь! Я слишком с Адовой плотью в родстве, мной небрегать не резон, Я с Богом скандалю из-за него со дня, как создан был он. Садись, садись на изгарь и мне четко и ясно ответь, Какое зло успел совершить, пока не пришлось помереть." И Томплинсон поглядел горе и увидел в Адской Дыре Чрево красновато красной звезды, казнимой в жутком пылу. "В былые дни на земле, - он сказал, - меня обольстила одна, И, если ты ее призовешь, на все ответит она." "Учтем: не глуп по части прелюб, - но это мелкий пример! Ведь ты же, брат, у адовых Врат, а это не Беркли-сквер; Хоть свистнем с постели твою любовь - она не придет небось! За грех, совершенный двоими вдвоем, каждый ответит поврозь!" А ветер, дующий меж миров, как нож его потрошил, И Томплинсон рассказывать стал о том, как в жизни грешил: "Однажды! Я взял и смерть осмеял, дважды - любовный искус, Трижды я Господа Бога хулил, чтоб знали, каков я не трус." Дьявол печеную душу извлек, поплевал и оставил стыть: "Пустая тщета на блаженного шута топливо переводить! Ни в пошлых шутках не вижу цены, ни в глупом фиглярстве твоем, И не зачем мне джентльменов будить, спящих у топки втроем!" Участия Томплинсон не нашел, встречь воззрившись и вспять. От Адовых Врат ползла пустота опять в него и опять. "Я же слыхал, - сказал Томплинсон. - Про это ж была молва! Я же в бельгийской книжке читал французского лорда слова!" "Слыхал, читал, узнавал, - ну и ну! - мастер ты бредни молоть! Сам ты гордыне своей угождал? Тешил греховную плоть?" И Томплинсон решетку затряс, воля: "Пусти меня в Ад! С женою ближнего своего я был плотски был близковат!" Дьявол слегка улыбнулся и сгреб угли на новый фасон: "И это ты вычитал, а, Томплинсон?" - "И это!" - сказал Томплинсон. Нечистый дунул на ногти, и вмиг отряд бесенят возник, И он им сказал: "К нам тут нахал мужеска пола проник! Просеять его меж звездных сит! Просеять малейший порок! Адамов род к упадку идет, коль вверил такому порок!" Эмпузина рать, не смея взирать в огонь из-за голизны И плачась, что грех им не дал утех, по младости, мол не грешны! По углям помчалась за сирой душой, копаясь в ней без конца; Так дети шарят в вороньем гнезде или в ларце отца.