Хулио Кортасар: Цефалея

Манкуспий очень нас забавляют, отчасти потому, что твари они хитрые, только и жди подвоха, а отчасти потому, что выращивать их - дело тонкое, где нужна постоянная пунктуальность и кропотливость. Особенно распространяться не станем, но вот хотя бы пример: один из нас ровно в 6.30 утра выгоняет самок манкуспий из клеток на зимнем пастбище и собирает их в загоне с сухой травой. Там он дает им порезвиться минут двадцать, пока другой вынимает малышей из их пронумерованных домиков, где также хранится история болезни каждого, быстро измеряет температуру в заднем проходе; тех, у кого больше 37.1? опять рассаживает по домикам, а остальных гонит по огороженному жестью коридору к мамашам на кормление. Наверное, это самый прекрасный момент за все утро; взволнованные, следим мы за шумной возней маленьких манкуспий с матерями, слушаем их неумолчный гомон. Облокотившись на ограду загона, мы забываем о грозно надвигающемся полдне, о неотвратимом тяжелом вечере. Временами нам немного страшно смотреть на землю за решеткой загона - типичная картина при Onosmodium'e, - но это проходит, и свет дня избавляет нас от побочных симптомов, от цефалеи, которая обостряется с наступлением темноты.

В восемь - время купания; одна из нас пригоршнями сыплет в корыта соль Крюшена и отруби, другая руководит Припадочным, который ведрами таскает теплую воду. Кормящим манкуспиям купаться не нравится, приходится осторожно брать их за уши и лапы, как кроликов, и по нескольку раз погружать в корыто. Манкуспии в отчаянии, шерсть на них встает дыбом, но нам только того и надо: теперь соль легко впитается в нежную кожу.

Леонор кормит мамаш и справляется очень хорошо, никогда не путает порции. Корм для матерей - соложенный овес и два раза в неделю молоко с белым вином. Мы немного не доверяем Припадочному, похоже, он пьет вино; было бы лучше хранить бочонок внутри, но дом слишком тесный, и к тому же еще этот сладковатый запах, когда в полдень вино нагревается от солнца.

Наверное, рассказ наш однообразен и никому не нужен, однако за внешней повторяемостью происходят, пусть и медленные, изменения; в последние дни (теперь, когда мы вступаем в самый ответственный период - отлучение от груди) у одного из нас, как это ни прискорбно, но факт есть факт, обнаружились все признаки синдрома Silica. Симптомы появляются, когда мы начинаем засыпать; внезапная потеря равновесия, мы как бы проваливаемся внутрь самих себя, и обморочное головокружение ползет по позвоночному столбу внутрь черепа - словно маленькие манкуспии, ползком ползущие (иначе не скажешь) по столбам в загоне. И вот в черном колодце сна, куда мы уже с таким наслаждением проваливались, мы воздвигаемся как тяжелые, шершавые столбы, по которым ползают, играя, манкуспии. С закрытыми глазами - еще хуже. Сон уходит; никто не спит, все лежат, открыв глаза, умирая от усталости, но достаточно на мгновение забыться, чтобы почувствовать, как ползет по позвоночнику обморочная муть, вползает в череп, и словно живые существа начинают бесноваться там, кружась вокруг собственной оси. Как манкуспии.

Такая нелепость: доказано, что больным синдромом Silica не хватает силиция, песка. И мы лежим, не в силах уснуть, потому что нам не хватает песка, в то время как бескрайние зыбучие пески надвинулись со всех сторон на нашу маленькую долину.

Чтобы не допустить дальнейшего развития симптома, мы решили потратить какое-то время на тщательную дозификацию; к двенадцати часам наши меры успели благоприятно сказаться, и вторая половина рабочего дня прошла терпимо, если не считать легкого дискомфорта в ощущении предметов внешнего мира; кажется, что они застыли, вытянувшись неподвижно, замкнувшись острыми гранями. Есть подозрение на синдром Dulcamara, но здесь легко ошибиться.

В воздухе плавают легкие пряди шерсти взрослых манкуспии; после сиесты, с ножницами и эластичными мешками, мы направляемся в специальный загон, где Припадочный собирает манкуспии для стрижки. Уже февраль, по ночам прохладно, и манкуспиям нужна шерсть, потому что спят они вытянувшись в полный рост и не могут защищать себя от холода, как это делают животные, сворачивающиеся во сне клубком. Однако шерсть у них выпадает, и ветер поднимает над загоном целое облако тонких волосков, которые носятся в воздухе, щекочут в носу и заставляют нас прятаться в доме. Тогда мы собираем манкуспии и состригаем им шерсть вдоль хребта и с боков до середины, чтобы они не простудились; падая на землю, волос, слишком короткий, чтобы держаться в воздухе, образует слой желтоватой пыли, которую Леонор каждый день поливает из шланга, собирает метлой и выбрасывает в яму.