Хулио Кортасар: Жаркие ветры

Они не говорили об этом, встретившись в "Боинге", улетавшем из Найроби, каждый закуривал первую сигарету возвращения. Смотреть друг на друга как раньше? Но им мешало что-то, для чего нет слов, и они забивали молчание веселыми историями о "Trade Winds", попивая вино; надо было как-то сохранить этот "Trade Winds", жаркие ветры, пассаты должны быть попутными; пусть это плавание, как в прежние времена, милое сердцу, под парусом, которому они препоручили себя, превратит в осколки пропеллеры и покончит с днями, похожими на липкую жирную нефть, которая льется отравой в шампанское их годовщин и в надежды каждой ночи. Затягиваясь сигаретами, они продолжали глотать жаркие ветры Анны и Сандро, подставляя им лица,- почему, Маурисио? Теперь она видит только Сандро: его кожа, его волосы, его голос, и лицо Маурисио становится тоньше, деликатнее, а хриплый смех Анны в самом накале любви стирает улыбку, которой Вера так трогательно пыталась скрыть свое отсутствие. Шестого пункта не было в их кодексе, но они не сговариваясь могли придумать его: что странного в том, если он возьмет и предложит Анне еще виски, а она в знак согласия погладит его ласково по щеке и скажет да, скажет - да, Сандро, неплохо бы выпить еще виски, чтобы пропала эта дурацкая боязнь высоты, и продолжать эту игру до конца полета и в аэропорту, уже не нуждаясь в новых статьях кодекса, просто решить, что Сандро захочет проводить Анну до дома и она согласится на этот обычный знак мужского внимания, и не более, а у дверей именно она найдет ключ и пригласит Сандро выпить чего-нибудь еще и попросит оставить чемодан в прихожей, проведет его в гостиную, извинится - столько скопилось пыли и не проветрено, раздернет шторы, принесет лед, а Сандро тем временем с видом знатока станет разглядывать гравюру Фридлендера* и полку с пластинками. Был двенадцатый час, они выпили за дружбу, и Анна принесла банку печени трески и бисквиты, Сандро помог ей сделать бутерброды, но они не успели их попробовать, руки, губы нашли друг друга, они упали на постель и разделись, путаясь во всех этих пуговицах, тесемках, петлях, и, откинув одеяло, сняв со стола лампу, овладели друг другом не торопясь, с ожиданием и надеждой, с шепотом надежды.

Бог знает, когда пришел черед виски и сигаретам, они сидели на кровати, откинувшись на подушки, и курили при свете лампы, поставленной на пол. Оба прятали глаза, а слова, наталкиваясь на стену, отлетали от нее не упруго, вяло, точно мячи, брошенные вслепую; она первая сказала вслух, точно задала вопрос самой себе: что будет с Верой и Маурисио после "Trade Winds", что с ними будет, когда вернутся.

- Они, наверное, все уже поняли,- сказал он.- Им все ясно, и теперь ничего нельзя сделать.

- Всегда можно что-то сделать,- сказала она.- Вера не сможет оставить все, как есть, достаточно было посмотреть на нее.

- Маурисио - тоже,- сказал он.- Я с ним был едва знаком, но тут нет сомнений. Ни один из них не сможет оставить все вот так, и, пожалуй, нетрудно представить, что они сделают.

- Да, совсем нетрудно, я их вижу.

- Скорее всего, они не спали, как и мы, и теперь разговаривают, пряча глаза. У них уже нет слов друг для друга, наверно, Маурисио, именно он, откроет ящик и возьмет синий пузырек. Вот как этот, смотри.

- Вера сосчитает все таблетки и поделит их поровну,- сказала она.Ей всегда приходилось заниматься практическими делами, она с этим справится в один момент. Шестнадцать каждому, четное число, так что проще простого.

- Они будут их глотать по две с виски одновременно, не опережая друг друга.

- Таблетки, наверно, горьковатые на вкус,- сказала она.

- Кислые, сказал бы Маурисио.

- Да, может статься, что кислые. Потом они погасят свет неизвестно зачем...

- Кто знает зачем? Но они вправду погасят свет и обнимутся. Я знаю, наверняка знаю, что обнимутся.

- В темноте,- сказала она, протянув руку к выключателю.- Вот так, правда?

- Так,- сказал он.