Гейвин Максвелл - Кольцо светлой воды

Эти обезьянки по-своему весьма любвеобильны. Они привязываются к тебе и очень страдают в одиночестве. Но они большие греховодники. Если им дать волю в доме, то они готовы всё разрушить, и их почти невозможно приучить к хорошему поведению. Примером может послужить история о человеке, который задумал приучить обезьяну к дому. Когда обезьяна напакостит, он прилежно хватал её, шлёпал по заду и выбрасывал в окно. Несколько недель спустя его усилия принесли плоды.

Обезьянка пакостила на полу, хлопала себя по заду и выпрыгивала в окно.

Когда Овинк впервые разрешили познакомиться с ковыляющей Эдаль, она заплясала и забормотала от восторга. Она баюкала Эдаль на руках, искала блох к большому огорчению последней, и завыла, когда их разлучили. Но очень скоро, как это бывает у обезьян, любовь обернулась лукавым подтруниванием, и в конце концов они стали врагами.

Для меня так расхваливаемое родство обезьяны и человека прямо тает в присутствии выдры, и пока эти два юных создания росли вместе, сравнивать их поведение было увлекательнейшим занятием.

Эдаль осторожно ощупывала предметы в отличие от бешеных манипуляций Овинк, её весёлые игры резко отличались от неуёмных кувырканий обезьяны. Радостное дружелюбие контрастировало с шаловливой фамильярностью, а искренний интерес - с назойливыми происками. Контрастов была масса, и все они были в пользу выдры.

В октябре случилась беда. У Эдаль выпали передние молочные зубы, и на их месте появились маленькие бусинки новой эмали. В то же время соска уже перестала её устраивать. Однажды днём, когда я пошёл на кухню к холодильнику, чтобы попить чего-нибудь холодного, она, страшно сопя и сильно возбудившись, попыталась забраться в него. Кухарка оставила там молоку селёдки, и она понадобилась Эдаль.

Я нарезал её кусочками, и она съела её всю. Вскоре заинтригованный продавец в магазине "Кингзуэй" в Сапеле стал интересоваться, с какой вдруг стати нам понадобилось так много селёдки. А это Эдаль вышла из младенческого возраста.

С должной родительской гордостью мы восприняли эти события, но затем пошли глазные зубы, клыки в верхней челюсти, они были очень болезненны, и наше ликование сменилось озабоченностью. Целую неделю она хандрила и скулила от боли.

Она ложилась на пол или к себе в постель, жалобно скулила и мусолила лапы во рту. Она подходила, просила помочь и утешить, грызя человеку пальцы. По ночам она искала утешения в постели у Паулы, спала плохо и тревожно и по нескольку раз в день просилась в ванну, чтобы охладить лихорадившее тело и успокоить зубную боль. Тело её утратило округлость, а мех потерял свой лоск. Ела она мало и без аппетита, и совершенно отказалась питаться из бутылочки. И всё же, когда ей бывало полегче, она находила какую-нибудь игрушку и вяло играла ею.

И это было ещё не всё. В то же самое время мы с ужасом заметили, что правый глаз у неё сильно воспалён, роговица посинела и вспухла. Но это вскоре прошло после глазных капель, и ещё несколько дней спустя зуб на левой стороне, наконец, прорезался. Она опять оживилась, стала прожорливо есть, весело играть и крепко спать. Она снова округлилась, и мех у неё заблестел. Зубы у неё ещё болели в начале ноября, затем, наконец, прорезался последний упрямый зуб, и её детские болезни закончились.

Мы наняли местного рыбака, старика с вечно угрюмым видом. Он ловил рыбу в корзины-ловушки, которые устанавливал на ночь, и каждое утро приносил живую рыбу с реки Джеймсон. Эдаль обычно приканчивала её к вечеру, и мы дополняли её рацион сливочным маслом, яйцами и свежей печёнкой.

Кроме ночных рыбаков только рабочие на пальмовой плантации, где я гостил, видели выдр. Часть плантации находилась на берегу реки Бенин, и иногда на заре они вспугивали "водяных собак", которые лакомились маслом и богатыми витаминами плодами пальм. Эдаль, однако, предпочитала сливочное масло. Пища, которую мы ей давали, оказалась удовлетворительной, ибо росла Эдаль хорошо и добродушие так и пёрло из неё. От её внимания ничего не ускользало, и она всё обследовала, как бы приспособить в качестве игрушки. Бутылки только для того и существуют, чтобы на них кататься, а коробка спичек - это хранилище сокровищ. Огромное удовольствие она получала, если рассыпать коробок спичек и затем укладывать их одна за одной в носок шлёпанца. И наконец она просовывала лапу в коробок и носила его как браслет. Всё это очень оживляло нашу жизнь, когда я вечерами отдыхал с рюмкой вина и сигаретами.