Дан Маркович - Перебежчик

93. Пятнадцатое, чувствую землю...

И выщербленный асфальт, и старую седую траву... Кошки ночью сидели дома, и Сережа тоже. Он щурится - ничего особенного, подумаешь, переночевал... Сегодня кастрюлька каши с салакой. Серый полез к миске, Хрюша ему по морде - р-раз! Люська с другой стороны - два! Он встряхнулся, присмирел, покорно ел то, что ему позволили съесть, вылизал миску и огляделся. Батюшки, окружен со всех сторон! С одной Клаус вылизывает кастрюльку, с другой Макс, моется и поглядывает на своего врага, в присутствии нас он смелеет... тут же горячо любимые кошки, довольно дружелюбный и славный Костик... А сзади стою я, непонятное существо - то кормит, то гонит или требует невозможного... Он сидит, боясь шелохнуться... и я вижу блаженство на его изрытой шрамами морде!.. Он в теплом доме, его не бьют, подумаешь - шлепнули... и даже кормят!.. А потом Люська качалась на моих ботинках и блаженствовала не хуже Серого. На подоконнике распустил брюхо Клаус, в глазах пристальный блеск. Ждет, когда Люська дойдет до кондиции. Алиса, уже нет сомнений, решила доказать нам свою удаль - котята будут! Насчет Люськи есть сильные подозрения... Отчего же тогда заинтригован Клаус? Может, коты обожают беременных кошек?.. Макс занялся Костиком, который всегда под рукой. Тот пытается возражать сколько же можно... но дружба прежде всего. Все замирает в доме и за окном. Люська устроилась на моей рукописи, притих и Макс, лежит рядом с Костиком, лапой обхватил своего дружка, оба дремлют.

94. Шестнадцатое, минус восемь...

И то, и сё... Ветер обжигает лоб, под ногами снова нет земли, или она меня не узнает?.. Из подвала выкарабкался возбужденный Хрюша, от его длинных фраз остались окончания. Внизу нахожу бесстрашно разгуливающего Макса, а как же Серый?.. Что произошло?.. Вижу, перегородка, возникшая недавно, повалена, с той стороны бьет дневной свет, льется вода, она всегда откуда-то льется и уходит в землю, когда-нибудь дом дрогнет и поплывет... Зато южной двери, что вчера была заперта, да еще и с глазком, просто нет, снята и унесена! И снова тихо, только гуляет ветер. Были люди и ушли, а я так и не понял, что происходило. Со временем все больше таких событий вокруг меня - что-то происходит и кончается, прежде, чем я понимаю, зачем и почему. Жизнь задевает и бьет нас - мимоходом, походя, не оглянувшись... Страшные звери люди, я боюсь их. Но в конце концов, все кончилось, и мои ребята снова на своих местах, в уголках, щелях и на теплых трубах. Остатки кефира разбавил теплой водичкой, накрошил хлеба, и ели с удовольствием. В коридоре нашел баночку супа, прокисшего, но вполне сносного, и мы принялись за суп. Проходя мимо одной из картинок, я заметил, что черное слишком черно, а белое - бездумно бело, и не отвечает на вопросы отблесков, разбросанных там и тут, ищущих своего начала... Приехала мусорка, гудит и рычит, коты торопливо моются и спешат к ней. Сегодня воскресенье. Мой узкая тропинка вдоль дома, по ней я хожу в подвал, покрылась тонкой корочкой льда, очень опасной - стоит поскользнуться, как ударишься головой о стенку дома, пористый красный кирпич. Подо льдом вижу серый теплый цвет, это показался камень. Теперь будем ждать, когда над деревьями начнет роиться, мерцать коричневато-красное сияние. Тогда зима окончательно потеряет вес... Снова нет Стива. Предложил вареную картошку Серому, он понюхал и вежливо отказался. Похоже, до сих пор потрясен вчерашним приемом. Подбежал новый подвальный, серо-белый лохматый кот и мигом слопал картошку. Я же говорил, он долго не продержится. Я бы дал ему супа, но Серый отнимет. Через полчаса Серый сунул рожу в форточку, а я побежал вниз, налил супа новому бедняге. Он с жалобными вздохами влип носом в консервную банку, она бывает вылизана так, что сияет почище лампочки. На коврике Макс с Костиком тоскуют, песен не поют, и даже бросили свою странную любовь. Хрюша залег и спит на заповедном месте, свернулся так, что не знаешь, где голова, а где куцый хвост. А я хожу и смотрю. Главное смотреть, а не размахивать руками. Посматривать, поглядывать, переходя из темноты к свету, а писать... Это момент - написать, когда все усмотрено. Вот здесь должно быть пятно! И поставил пятно... А у Клауса глаза ревнивые, завидущие, он не хочет, чтоб вокруг меня толпились коты и кошки. Только он! Что я могу сделать! Время от времени подхожу к нему, глажу и говорю, что он все равно мой самый лучший и красивый кот. И, главное, самый умный! А они несчастные, бедные, глупые, кто их пожалеет, если не мы с тобой? Но он не верит мне, я вижу по глазам и ушам. И ему не жаль пропадающих котов и кошек. И его понимаю, и бросить других не могу...