Стив Мартин: Платоновы папарацци

СТИВ МАРТИН

ПЛАТОНОВЫ ПАПАРАЦЦИ

ТАБЛОИД: Сократ, я хотел показать тебе свой новый Никон ФМ2 с 600-миллиметровым объективом. СОКРАТ: Спасибо, Таблоид. Похоже, он прекрасно подходит для того, чтобы снимать уток, пролетающих вдалеке. МО-ПЕД: Прекрасное предназначение для этого аппарата - в сочетании с мотоциклом и инфракрасным видоискателем. ЛОХУС: А что еще ты фотографируешь помимо природы? ТАБЛОИД: Я люблю фотографировать детей. СОКРАТ: Это тоже достойная и благородная профессия. ТАБЛОИД: Нет ничего прекраснее, чем снимать мать, грудью кормящую своего младенца. Особенно если она - Мадонна. ЛОХУС: Ты фотографировал Мадонну, грудью кормящую своего младенца? ТАБЛОИД: О, да. СОКРАТ: И какова она как человек? ТАБЛОИД: Ну, мы на самом деле с нею не познакомились. СОКРАТ: Она что, была так увлечена собой, что не захотела с тобой разговаривать?

ТАБЛОИД: О, нет. Из-за объектива я вынужден был находиться в трехстах ярдах от нее и снимать через окно ее спальни. ЛОХУС: Мне представляется странным, что Мадонна согласилась фотографироваться именно таким образом. ТАБЛОИД: Ее согласие подразумевалось. ЛОХУС: Но мне кажется, что ты вторгся в ее приватность. СОКРАТ: Лохус, что есть приватность? ЛОХУС: Приватность - это когда ты один. СОКРАТ: А ты приватен, когда ходишь один в рыночной толчее? ЛОХУС: Разумеется, нет. СОКРАТ: А ты приватен, когда сидишь один в машине? ЛОХУС: В большей степени, Сократ. СОКРАТ: А ты приватен, когда сидишь в машине с затемненными стеклами? ЛОХУС: Вот тут приватность и начинается. СОКРАТ: А когда ты сидишь дома - ты приватен? ЛОХУС: Разумеется. СОКРАТ: Не является ли тогда истинным, что если ты затемняешь стекла в своей машине или остаешься сидеть дома, то ты в некотором роде защищаешь свою приватность? МО-ПЕД: Иначе и быть не может. ЛОХУС: Но Мадонна же сидела у себя дома. СОКРАТ: Да, но стекла ее не были покрыты рефлектозащитной пленкой УФ-40. Да и одна она не была. МО-ПЕД: Она была с младенцем! СОКРАТ: Следовательно, свою приватность она не защищала. А как можно вторгнуться в то, что не защищено? ЛОХУС: Я в смятении. СОКРАТ: Может ли что-то быть затемненным и незатемненным одновременно? ЛОХУС: Это было бы невозможно. СОКРАТ: Может ли что-то быть приватным и публичным одновременно? ЛОХУС: Это взаимоисключающе. СОКРАТ: И не истинно ли то, что приватность и рефлектозащитное покрытие УФ-40 суть одно и то же? МО-ПЕД: Он доказал это! СОКРАТ: Таблоид, где ты был, когда делал эту фотографию? ТАБЛОИД: Прятался на крыше. Более того, на мне была черная одежда с капюшоном. СОКРАТ: Поэтому ты просто оберегал свою приватность, когда Мадонна вторгалась в объектив твоего фотоаппарата? ТАБЛОИД: Я не могу с этим спорить, Сократ. ЛОХУС: Но разве это не неправильно - подсматривать за женщиной, кормящей грудью своего младенца? МО-ПЕД: Когда становишься звездой эстрады, неправильно хотеть, чтобы твое кормление грудью оставалось приватным. ЛОХУС: Но почему? ТАБЛОИД: Из-за права публики знать. СОКРАТ: Не истинно ли то, Лохус, что когда публика совершает покупки в супермаркете, очень часто возле кассы ее охватывает непреодолимое желание увидеть новорожденного младенца Алека Болдуина или как Фрэнк Гиффорд занимается сексом? ЛОХУС: Не могу этого отрицать. СОКРАТ: Это желание, известное при любом демократическом режиме как "кассовый рубеж свободы", - очень важно, поскольку без него дети Фрэнка никогда бы не узнали о его проступке. ЛОХУС: Твои доводы безупречны. Но почему же никогда не возникает сходного желания увидеть, как занимается сексом, скажем, Джимми Стюарт? СОКРАТ: Потому что у Джимми Стюарта не было этого "чего-то особенного". ТАБЛОИД: Увы, Лохус, вкусы публики в те дни не были настолько изощренными. ЛОХУС: Так я, значит, живу в изумительную эпоху. МО-ПЕД: Изумительнее и быть не могло! СОКРАТ: А теперь давайте сходим в супермаркет и посмотрим, не разовьется ли в нас непреодолимое желание увидеть подретушированную фотографию Тома Круза, кусающего Опру Уинфри за автомобильное сиденье!