Джон Мильтон - Потерянный рай

С улыбкою, зардевшись цветом роз Небесных,- цветом истинной любви,Архангел отвечал: "- Довольно знать, Что мы блаженны; без любви же нет Блаженства. Наслаждения твои Телесные - чисты; ведь сотворен Ты чистым; наслаждаемся и мы, Но в большей мере. Не мешают нам Конечности, суставы, оболочки И прочие преграды. С Духом Дух В объятиях сливаются быстрей, Чем воздух с воздухом, и чистота Стремится с чистотой вступить в союз; Частичная не надобна им связь, Соединяющая с плотью плоть, С душою душу. Дольше не могу Беседовать. На Западе уже Заходит Солнце за зеленый мыс, За купы изумрудных островов Жилища Гесперид, и это знак Мпе возвратиться. Твердым будь, живи Блаженно и люби, но предо всем Того, кто от любви твоей взыскал Покорности. Блюди Его завет И берегись, чтоб не затмила страсть Рассудка твоего, не привлекла К деяниям таким, которых сам Ты по свободной воле не свершишь. Твоя судьба и всех твоих сынов В руках твоих - и счастье и беда. Небесный клир со мною заодно Возрадуется стойкости твоей. Пребудь же верным: устоять иль пасть Лишь от тебя зависит. Одарен Духовным совершенством, не ища Подмоги внешней, отвергай соблазн, Любое наущенье ко греху!"

Сказав, он встал. Последовав за ним, Адам благословил его: "- Ступай, Коль наступил разлуки нашей срок, Небесный гость, божественный гонец Того, чью царственную благодать Люблю безмерно! Кротко снизошел Ты до меня и ласково! Всегда Об этом благодарно помнить стану. К людскому роду милостивым будь Вовеки и почаще приходи!"

Простившись, Ангел к Небесам взлетел Из тени, и под кров ушел Адам.

КНИГА ДЕВЯТАЯ

СОДЕРЖАНИЕ

Вкруг обойдя Землю, Сатана, под видом тумана, вновь проникает в Рай с коварной целью и вселяется в спящего Змия. Адам и Ева поутру спешат к своим повседневным трудам. Ева предлагает разойтись и работать порознь. Адам возражает, опасаясь, чтобы Враг, о коем они остережены, не напал на уединившуюся Еву; последняя, обиженная недоверием к ее благоразумию и стойкости, настаивает на разделении, дабы на деле доказать свою твердость. Адам уступает. Змий отыскивает одинокую Еву и лукаво приближается к ней; поначалу созерцает ее, затем льстиво восхваляет, превознося над всеми прочими созданиями. Ева дивится дару речи Змия и вопрошает: как он научился молвить и разуметь? Змий ответствует, что, вкусив от плода одного из райских деревьев, обрел речь и разумение, которых был прежде лишен. Ева просит привести ее к тому дереву и обнаруживает, что оно и есть запретное Древо Познания. Змий хитроумными доводами убеждает Еву вкусить; Праматерь, восхищенная вкусом плода, рассуждает: должна ли она открыться Адаму? Наконец Ева приносит супругу плод и сообщает о том, что побудило ее вкусить. Потрясенный Адам, понимая, что Ева погибла, решается из любви к супруге погибнуть вместе с ней и, дабы ослабить наполовину ее прегрешение, также вкушает. Действие преступного ослушания: они стремятся прикрыть свою наготу, ссорятся и взаимно упрекают друг друга.

Нет более бесед, когда Господь И Ангелы по-дружески в гостях У Человека, своего любимца, Бывали благосклонно, с ним деля С приязнью безыскусственную снедь И позволяли речь ему вести Непринужденно-скромную. Теперь Оттенок песне должен я придать Трагический: касательно людей,Я недоверье должен помянуть Презренное, попранье клятв, разрыв Преступный, ослушанье и мятеж; Касательно рассерженных Небес,Досаду, отчужденье, грозный гнев, Заслуженный укор и правый суд, Привнесший Грех в отныне скорбный мир, И Смерть, губительную тень Греха, И хвори, предвещающие Смерть. Предмет печальный! Но ничуть не меньше, Но больше героического в нем, Чем в содержанье повести былой, Как стены Трои трижды обежал Вослед врагу разгневанный Ахилл, Иль в описаньях, как ярился Турн, Когда надежду потерял на брак С Лавинией, как злобился Нептун, Равно - Юнона, Грека утеснив Своим преследованием или сына Киприды; но сколь ни был бы высок Мной выбранный, задуманный давно И поздно начатый, увы, рассказ, Я с ним управлюсь, если мне внушит Приличные реченья и слова Моя заоблачная опекунша, Которая, призыв мой упредив, Слетает доброхотно по ночам, С тех пор как дерзновенно приступил Я к песне героической моей, И шепчет, иль внушает мне во сне, Отнюдь не сочиненные стихи, Но вдохновленные. Мне не дано Наклонности описывать войну, Прослывшую единственным досель Предметом героических поэм. Великое искусство! - воспевать В тягучих, нескончаемых строках Кровопролитье, рыцарей рубить Мифических в сраженьях баснословных,Меж тем величье доблестных заслуг Терпенья, мученичества - никем Не прославляемо; честь воздают Ристаньям конным, блеску тщетных игр, Доспехам, геральдическим щитам, Шитью на чепраках, парче попон Турнирных всадников, шелкам цветным, Пирам дворцовым, где оравы слуг Снуют под управленьем сенешалей. Умелое художество и труд Ремесленный не в силах вознести Поэму или главное лицо На героическую высоту. Не мастер, не охотник прославлять Подобное, отважно я избрал Предмет возвышенный, сам по себе Способный песню вознести мою, Когда преклонный возраст, поздний приступ И холода не обессилят крыл Моих отяготевших и прервут Полет задуманный, что стать могло, Коль скоро я стихи слагал бы сам, Без помощи заступницы ночной.