Роберт Персиг - Дзэн и Искусство Ухода за Мотоциклом

ЧАСТЬ 4

27

Почему ты не выходишь из тени? Как ты на самом деле выглядишь? Ты чего-то боишься, да? Чего ты боишься? За фигурой в тени -- стеклянная дверь. Крис -за ней, знаками показывает мне, чтобы я открыл ее. Он уже старше, но на лице -- все такое же умоляющее выражение. "Что мне теперь делать?" -- хочет знать он. -- "Что мне делать дальше?" Он ждет, чтобы я объяснил ему. Время действовать. Я изучаю фигуру в тени. Она -- не столь всемогуща, как казалось раньше. "Кто ты?" -- спрашиваю я. Нет ответа. "По какому праву закрыта эта дверь?" По-прежнему нет ответа. Фигура молчит, но вдобавок еще и ежится. Боится. Меня. "Есть кое-что похуже, чем прятаться в тени, да? Поэтому ты молчишь?" Она, кажется, дрожит, отступает, словно чувствуя, что я собираюсь сделать. Я жду, а потом придвигаюсь ближе. Отвратительная, темная, злая тварь. Ближе, глядя не на нее, а на стеклянную дверь, чтобы не спугнуть. Делаю еще одну паузу, собираюсь и -- бросок! Мои руки проваливаются во что-то мягкое там, где должна быть шея. Фигура корчится, я сжимаю сильнее, как держат змею. И вот теперь, сжимая все крепче и крепче, мы выйдем на свет. Вот так! А ТЕПЕРЬ ПОСМОТРИМ НА ЛИЦО! "Папа!" "Пап!" -- я слышу голос Криса из-за двери? Да! В первый раз! "Папа! Пап!"

-- Папа! Пап! -- Крис дергает меня за рубашку. -- Папа! Проснись! Пап! Он плачет, начиная уже всхлипывать: -- Папа, перестань! Проснись! -- Хорошо, Крис. -- Пап, проснись! -- Я проснулся. -- Едва различаю его лицо в раннем утреннем свете. Мы -- под деревьями где-то на открытом воздухе. Рядом мотоцикл. Наверное, где-то в Орегоне. -- Со мной уже все в порядке, просто кошмар приснился. Он продолжает плакать, и я некоторое время тихонько сижу с ним. -- Все хорошо, -- говорю я, но он не перестает. Очень сильно испугался. Я тоже. -- Что тебе снилось? -- Я пытался увидеть чье-то лицо. -- Ты кричал, что убьешь меня. -- Нет, не тебя. -- Кого? -- Кого-то во сне. -- А кто это? -- Я не уверен. Плакать Крис перестает, но его все еще трясет от холода. -- Ты увидел лицо? -- Да. -- Как оно выглядело? -- Это было мое лицо, Крис, я тогда и закричал... Просто плохой сон. -- Я говорю ему, что он весь дрожит, и что он должен залезть обратно в мешок. Он слушается. -- Так холодно, -- говорит он. -- Да. -- В раннем свете я вижу пар от нашего дыхания. Потом он забирается в свой мешок с головой, и я вижу только свой пар. Я не сплю. Тот, кому приснилось, -- вовсе не я. Федр. Он просыпается. Ум, разделенный против самого себя... я... Я -- та зловещая фигура в тени. Я -- отвратительный... Я всегда знал, что он вернется... Теперь дело в том, чтобы к этому подготовиться... Небо под деревьями -- такое серое и безнадежное. Бедный Крис.

28

Отчаянье нарастает. Будто растворяешься в одном из таких фильмов: когда знаешь, что ты -- не в реальном мире, но он все равно кажется реальным. Холодный, бесснежный ноябрьский день. Ветер заносит грязь сквозь трещины в закопченных стеклах старого автомобиля, и Крис -- ему шесть -- сидит рядом, закутанный в свитеры, потому что печка не работает, и в грязные окна продуваемого насквозь автомобиля они видят, что движутся вперед, к серому бесснежному небу между стен серых и серовато-коричневых зданий с кирпичными фасадами, по осколкам и мусору на улицах. -- Где мы? -- спрашивает Крис, а Федр отвечает: -- Я не знаю, -- и он действительно не знает, его разума почти что совсем уже нет. Он потерянно перемещается по серым улицам. -- Куда мы едем? -- спрашивает Федр. -- К раскладушникам, -- отвечает Крис. -- А они где? -- спрашивает Федр. -- Не знаю, -- отвечает Крис. -- Может, если будем просто ехать, то увидим их. И поэтому эти двое все едут и едут по бесконечным улицам в поисках раскладушников. Федру хочется остановиться, положить голову на руль и просто отдохнуть. Копоть и серость залезли в глаза и почти смазали узнавание у него в мозгу. Одна табличка с названием улицы похожа на другую. Одно серо-коричневое здание -- на следующее. Все дальше и дальше едут они, ища раскладушников. Но раскладушников, знает Федр, он никогда не найдет. Крис начинает медленно и постепенно соображать: что-то не так, человек, управляющий машиной, -- на самом деле больше ею не управляет капитан мертв а машина беспилотна и он не знает этого а только чувствует и говорит остановись и Федр останавливается. Сзади сигналит автомобиль, но Федр неподвижен. Сигналят и другие машины, потом еще и еще, и Крис в панике кричит: -- ПОЕЗЖАЙ! -- и Федр медленно и мучительно давит ногой на сцепление и трогает машину с места. Медленно, как во сне, они движутся по улицам. -- Где мы живем? -- спрашивает Федр испуганного Криса. Крис помнит адрес, но не знает, как туда добраться; но размышляет, что если спросить достаточно много людей, дорогу найти можно, поэтому и говорит: "Останови машину", выходит, спрашивает, как проехать, и ведет лишившегося ума Федра меж бесконечных стен из кирпича и битого стекла. Много часов спустя они приезжают, и мама в ярости, что они так поздно. Она никак не может понять, почему они не нашли раскладушников. Крис объясняет: "Мы искали везде", но при этом бросает на Федра быстрый взгляд, полный страха, ужаса перед чем-то неизвестным. Вот где все это началось для Криса. Такого больше не произойдет... Думаю, сейчас нужно спуститься в Сан-Франциско, посадить Криса на автобус домой, а самому продать мотоцикл и сдаться в больницу... нет, последнее кажется таким бесцельным... не знаю, что и делать. Поездка же не пройдет полностью впустую. По крайней мере, у него обо мне останутся хорошие воспоминания, когда вырастет. От этого тревога спадает. За такую мысль хорошо держаться. Вот я и буду за нее держаться. А тем временем просто продолжим нормальную поездку и будем надеяться, что все станет лучше. Ничего не отбрасывай. Никогда, никогда ничего не отбрасывай.