Герхард Рот - Автобиография Альберта Эйнштейна

наблюдатель слишком много курил. у него были жёлтые пальцы.

наблюдатель взял в руки зонт и вышел под дождь. в 10:05 он заметил боковым зрением, что дождь усиливается. он порылся и вытянул одну житан, щёлкнул старой армейской зажигалкой - но безрезультатно. наблюдатель прислонил зонтик к дереву в аллее, прикрыл фитиль рукой и попробовал снова. когда пламя не разгорелось и с третьей попытки, он сунул сигарету обратно в пачку, швырнул зажигалку в лужу, забыл зонтик и зашагал прочь.

наблюдатель, вооружившись прогулочной тростью, пробирался сквозь парк. тут к нему подошёл до сей поры незнакомый человек и осведомился: это не вы случайно наблюдатель? в радостном возбуждении наблюдатель запрыгнул на одну из скамеек, повертел палочкой в воздухе и спросил: откуда вы меня знаете? "из газет," - ответил незнакомец.

он только что окончил автобиографию и с удовлетворением прогуливался в ботаническом саду. он дружелюбно поглядывал на жуков-пожарников, роившихся над его головой, как вдруг с ним заговорил незнакомец, чьего вопроса он не понял.

следовало ли ответить? или развернуться на месте и непричастно удалиться. но раньше, чем он успел принять решение, его ноги сами понесли его прочь, вверх по лестнице, и в его комнату, где его нервная система стала постепенно успокаиваться. на следующий день он завил волосы итальянскими термощипцами, покушал сыру и маринованных овощей и запил это чистой водой. фразы ощупывали его мозг языками, как рептилии. он хватал проходящих мимо дам за нижние юбки. ах как часто ему приходилось говорить, превозмогая боль. теперь он мог передвигаться только наощупь. он нащупал сундук. он нащупал остановившийся мебельный фургон.

он нащупал выцарапанные на стенах надписи, перила в подъезде, спинку кресла, дверную ручку. искренняя радость заставляла его трепетать во время немногочисленных разговоров, но он боялся, что не сможет её скрыть, если разговор затянется надолго. шо там ышшо за хирррня!!! он не обратил внимания.

между оконными рамами он выращивал болиголов, glandulae lupuli и folia digitalis purpurae. участился ли пульс в его венах? а не летал ли он - под дождём - в небесах как маленькое ржаное зёрнышко? и не изливался ли ежедневно солнечный свет на его голову? и не вдыхал ли он солоноватый лёд утреннего воздуха? и не увлажнял ли слюною липкий фальц почтовой марки? - - о как звякнуло оконное стекло, когда он упёрся в него головой!! синеразмытый воздух колебался тучками жёлтых ос, колебания, пробиравшие его до мозга костей. у него на ногах были абсолютно чёрные лаковые туфли. а улица тщательно подметалась. не прерывался стрёкот швейных машин. из асфальта струилась чёрная тушь. наблюдатель частенько играл по утрам на скрипке, а также гулял в церковном дворике, читая надписи на могилах. аэропланы выписывали в воздухе головокружительные кривые. всякий раз, когда мимо дома проезжал поезд, в буфете подпрыгивал фарфор. сквозь окна в комнату проникал интенсивный запах сирени, и не только, он проникал даже сквозь стены, разъедая кирпичную кладку, как смертельно ядовитая кислота. его телесные силы ослабевали. руками в стерильных резиновых перчатках он дотошно промывал отверстия своего тела. он расходовал банку талька в неделю. врач упорно молчал.

был слышен только шелест плюща. в моменты, когда он оставался один, наблюдатель хватался за окуляр и объектив своего микроскопа. солнце грохотало. его волосы были заряжены статическим электричеством. он чувствовал давление небесных тел.

он выбрался из кровати. под мышкой у него была шляпная картонка, полная пузырьков с тушью, кисточек, бумаги. молниеносными взмахами руки он делал наброски стремительно проносящихся мимо фигур.

почему наблюдатель мёрз в тени? почему не защищался от муравьёв, овладевших его телом? почему очки скатились с его черепа?

сбитый с толку, он прислушивался к человеческим голосам. белые тона, белая тишина, даже воздух побелел. проходили на цыпочках люди в гамашах. с внутренней стороны их пальто были обшиты белой подкладкой. наблюдатель наблюдал за белым насекомым, передвигавшимся по его ладони, и саму ладонь, обтянутую белой кожей.

а на жёлтом полу стояли фиолетовые горшки. стул, на котором он сидел, был синим, стол, на котором покоились его белые руки, был чёрным. пуговицы на его пиджаке отливали медью. у него были красные губы. в окно залетали лиловатые листья.

карие глаза. молочная белизна. с плафона капала казавшаяся розовой вода. стёкла разлетелись с чистым звуком, и голубые осколки усеяли ковёр. под потолком глухо пролетела зелёная птица. на пол упал апельсин. коричневый карандаш сломался, и его вплело в себя волокно сильнейшей дисперсии света. внезапная вспышка миллионов колбочек в его глазах пощекотала его мозг. он прикасался к разноцветным предметам так, как если бы они были подлинными шедеврами. по его губам проносились световые лучи с длиной волны в 670 миллимю. он испуганно отдёрнул руки. под ногами жёлтое, фиолетовые горшки, синий стул, зелёная птица, чёрный стол, медные пуговицы, белые руки, карие глаза, сиреневые листья: он попытался представить себе химические реакции, вызванные воздействием света на его рецепторы, в виде колебаний температуры. наблюдатель был не более чем аппаратом для измерений!