Джон Стейнбек - И проиграли бой

- Порядок в сортире пора навести. Куда доктор-то запропастился? Со вчерашних пор карболкой не брызгал.

- Может, землей забросаем, - предложил Джим. - Все таки лучше, чем ничего.

- Это не мое дело. Доктор должен обо всем позаботиться. А то вдруг ребята какую заразу подцепят.

Джим рассердился.

- Да такие, как ты, палец о палец не ударят, хуже всякой заразы, - и принялся носком башмака сбрасывать в яму землю.

- Думаешь, умнее всех? - усмехнулся мужчина. Еще молоко на губах не обсохло, а туда же, других учить.

- Во всяком случае, хватит ума, чтобы понять, какой ты лентяй.

- Погоди, сейчас штаны застегну, покажу тебе, кто лентяй! -но сам и не шелохнулся.

- Жаль, что я поднять тебя не могу - рука прострелена. - Джим смерил его презрительным взглядом.

- Ну вот, пользуешься тем, что никто тебе сдачи не даст, и изгиляешься. Ну, подождите, гады, вы еще наплачетесь.

Джим, как мог спокойно, сказал:

- Никто тут не изгилялся. И драться я с тобой не собираюсь. Нам не друг с другом воевать надо, а бороться с врагом.

- Ну то-то, другое дело, - хмыкнул мужчина. - Сейчас я тебе помогу. Чем сегодня будем заниматься? Не знаешь?

- Да мы...- начал было Джим, но осекся. - Не знаю. Лондон все скажет.

- Лондон пока ни шиша не сделал, - сказал мужчина. - Эй, к середине близко не садись - провалишься. К краю двигайся. Ни шиша твой Лондон пока не сделал. Ходит король королем. Знаешь, что мне один парень сказал? Что у Лондона в палатке ящики с консервами, ч его только нет: и тушонка, и сардины, и персиковый компот. Ведь он к нашей жратве и не прикасается. Он нас и за людей-то не считает!

- А вот это уже гнусная ложь! - не утерпел Джим.

- Экий ты упрямец! Да сколько людей видели ящики с консервами! Почем ты знаешь, что это ложь?

- Да я живу у него в палатке. Он разрешил мне переночевать, потому что я нездоров. Матрац и два пустых ящика - и больше ничегошеньки там нет.

- А вот многие ребята говорят, у него там ящики сардин и персикового компота. Коекто вчера даже собирался пойти и поживиться.

Джим лишь рассмеялся.

- Свиньи! Стадо свиней! Попался вам хороший человек, так его надо в грязь затоптать.

- Опять обзываешься! Погоди, вот рука у тебя заживет, ребята тебе насуют, чтоб не умничал.

Джим поднялся, застегнул джинсы и вышел из сортира. Над короткими трубами плит поднимался серый дым, а на высоте метров десяти расползался широкой грибной шляпкой и медленно растворялся в воздухе. На востоке небо уже сделалось шафранным, а над головой - белесоголубым. Из палаток поспешно выходили люди. Предутренняя тишина сменилась шарканьем ног, разноголосым гамом.

Темноволосая женщина, закинув голову, стояла у палатки, томно поглаживая волосы, рассыпавшиеся по белой шее. Она со значением улыбнулась Джиму и, не переставая поглаживать волосы, поздоровалась. Джим остановился.

- Нет, нет. Хватит с тебя и "доброго утра", - бросила она.

- А мне с тобой приятно! - он задержался взглядом на длинной белой шее, на точеном подбородке. - Утро и впрямь доброе.

Губы у женщины чувственно и с пониманием дрогнули. Он пошел дальше, и, когда из одной палатки высунулась всклокоченная голова и хриплый голос снова позвал: "Давай, залезай скорее, его нет" - Джим лишь мельком взглянул на звавшую и, не отвечая, пошел дальше.

У старых плит собирались люди, тянули к теплу руки, терпеливо дожидаясь, когда в больших прачечных чанах разогреется говядина с фасолью. Джим подошел к бочке с водой, зачерпнул в жестянку. Плеснул холодной водой в лицо, на голову, тщательно, хотя и без мыла, вымыл руки. Лицо вытирать не стал, на нем так и застыли капли.

Завидев его, подошел Мак, протянул котелок.

- Я его сполоснул. Что с тобой, Джим? Облизываешься, точно кот на сметану.

- Женщину увидел...

- Не может быть! Когда ж ты успел?

- Да я только взглянул на нее, она причесывалась. Интересно, иной раз за самым будничным делом человек таким красивым покажется, что на всю жизнь запомнишь.

- Я б рехнулся, случись мне пристойную женщину увидеть, признался Мак.

Джим заглянул в пустой котелок.

- Она голову откинула, волосы расчесывает и странно так улыбается. Знаешь, Мак, мать у меня была католичкой, а в церковь по воскресеньям не ходила, потому что отец так же, как и мы, церкви терпеть не мог. Но в будний день, когда отец на работе, она нет-нет, да и сбегает в церковь. А иной раз и меня, малыша, с собой прихватит. И в церкви меня поражала тоже улыбка одной женщины потому-то я все это и рассказываю - Марии, она улыбалась мудро, спокойно, обнадеживающе. Однажды я спросил мать, почему Мария та к улыбается. А мать и говорит: "Она на небесах, чего ж ей не улыбаться". По-моему, мать ей немножко завидовала. - Голос у Джима упал. - Как-то раз я стоял и смотрел на Марию и вдруг вижу вокруг ее головы в воздухе - венчик звездный, словно птички хороводят. Я видел это собственными глазами, Мак, не смейся. И дело тут не в религии, в книгах по психологии такое называется осуществлением желаний. Честное слово, я видел этот звездный венец, и мне стало очень-очень хорошо. Узнай мой старик, огорчился бы. Он у меня как перекати поле. Ни на одной работе долго не задерживался.