Вячеслав Вигриян - Перемещенный

— Древак дай.

Ну что такое «древак» — Степан знал, слово «дай» — тоже. Проблем с переводом у него не возникло. А вот насчет самой просьбы — тут стоит серьезно поразмыслить. Допустим, даст Степан ему костыли, а тот возьмет и ускачет на них хрен знает куда. Как потом прикажете домой добираться? На руках?

— А вернешь?

Парнишка, похоже, не понял. Не настолько у них языки видать были схожими.

— Древак мне назад вернешь? — Степан знаками показал, как он отдает костыли, а затем вновь получает их от мальца.

— Возверну, возверну! — закивал тот и заулыбался так радостно, что Степан теперь попросту не мог отказать в его просьбе.

— Ну держи. Недолго только, а я пока здесь подожду, — с этими словами он присел под ближайшим шатром неподалеку от тропы, прислонился спиной к его шершавой поверхности и, передав во временное пользование любопытному черноголовому мальцу изделие рук своих, теперь с неодобрением косился на мусорную кучу, на которую он по глупости своей умудрился поначалу не обратить внимание. Воняла куча знатно, ползали по ней какие-то белесые черви величиной с палец. Паренек же с гиканьем уже умчался прочь, выписывая на костылях такие замысловатые кренделя, словно он на них полжизни провел, а то и больше. Вдобавок ко всему из шатра на противоположной стороне тропы высунулась какая-то старая перечница и теперь пялилась на него безотрывно своими слезящимися зенками, а чуть погодя оттуда же появилась еще одна голова — на этот раз гораздо более древней старухи.

— Тьфу ты! Богадельня у них там что ли? — раздраженно сплюнув, Степан развернулся всем телом в противоположную сторону, получив тем самым возможность лицезреть некоторый участок тропы, не обремененный ничем иным,0 кроме запыленной, стоптанной поросли.

Малец отсутствовал совсем недолго. Вскоре он вернулся, помог Степану встать и даже проводил его «до дома». Напоследок протянул руку для знакомства.

— Лекич, — представился солидным баском подражая, видимо, кому-то из взрослых.

Степан представился в ответ, пожал протянутую руку и, приподняв полог шатра, замер, не зная, как вести себя дальше. Улуша уже не спала: щебетала что-то Варваре, сидя с ногами у нее на постели, слава Богу уже одетая. Несомненно речь шла сейчас именно о нем. Заметив Степана, улыбнулась и призывно замахала рукой: заходи мол, заждались уже тебя. Он долго упрашивать себя не стал, выдохнул (будь что будет) и, вперив взгляд в пол, словно боясь оступиться, добрался таким образом до самого стола. Тот был уже накрыт, увы, уже без таких изысков как вчера. Куски вареной клещевины, древесная кора, какое-то подобие салата в миске.

Ел, искоса поглядывая на Варвару с Улушей. Те вели себя, как ни в чем не бывало, даже веселее обычного были, в особенности Улуша — она так вообще словно расцвела. Вот те раз… Неужто вчера и вправду произошло нечто из ряда вон выходящее? Нет, не мог Степан. Никак не мог. Даже под воздействием той убойной дряни, которой он влил в себя не меньше литра. Не мог, потому что перед глазами его все еще стояла Нюра. Проглотил свою порцию мяса, смачно захрустел древесной корой, по вкусу один в один напоминающей чипсы. Подождал, пока Улуша с Варварой прикончат свои порции. Теперь пришло время заняться уничтожением языкового барьера, иначе обоюдное хроническое недопонимание может привести к серьезному разладу в их маленькой общине.

— Степан, у тебя клюет!

— Вижу, что клюет.

— Так вынимай, уйдет ведь!

— Ну во-первых не вынимай, а подсекай. А во-вторых — рано еще.

Ухмыляясь в усы, Степан почесал пятерней бороду. Подумал мельком: подравнять бы надо, а то превратился уже Бог знает во что — толи в лешего, толи в Робинзона Крузо. Ни то, ни другое сравнение ему решительно не нравилось. Да и сам он себе нравился не очень. По-хорошему бы и бороду, и усы надо было уже давно сбрить, тем более, когда есть чем, но в последнее время им овладела такая апатия, что дальше мыслей дело не шло. Тонкая полая хворостина, играющая роль поплавка, вновь дернулась и ушла вниз, на этот раз практически полностью. Подсек, почувствовал, как в руках согнулось удилище и почти сразу же распрямилось вновь.

— Я же говорил, раньше надо было, — в голосе соседского мальчишки слышались нотки укоризны.

— Лекич, а наши вчера куда двинули?

— Воевать. Побоище большое намечается. Десять родов северных и еще четыре южных. Все в один кулак собираются.

— Десять родов… А всего их сколько?