Михаил Дулепа - Господин барон

– Понимаю, стандарты проживания довольно далеки от тех, к которым привык заключенный. – Тюремщик растянул губы в мрачной улыбке, кивнул и снова погладил дубинку. – Но никаких зверств, только необходимые при отправлении правосудия строгости.

Доктор остановился рядом с темным проемом камеры, заглянул в нее.

– Странно. Мне сказали, что Блюмшилд жалуется… а он даже не выглянул.

Еще бы он выглянул. Он сам просил закрыть дверь решетки, а лучше поменять ее на сплошную и покрепче. Видимо, давит нечистая совесть, давит. Ничего, думаю, благодаря его проделкам, не один человек сменил свой привычный дом на менее приятные места проживания, пусть на себе почувствует. Хотя я точно знаю, что за последние две недели ему досталось плеткой ровно два раза, можно сказать, в тепличных условиях сидит.

Особа начал было набирать в грудь воздуха для очередного заявления, но я уже шел дальше.

– Третий заключенный, господин Шрайбер. Стал нашим невольным гостем, не разобравшись в текущих реалиях и допустив неразумные высказывания. К счастью, более серьезных мер удалось избежать.

– Вы очень кстати, господин барон! – Налоговик подскочил к двери и, распахнув незапертую решетку, решительно направился ко мне. – Прошу вас немедленно завизировать эти документы! По вашей вине я уже на день просрочил сдачу отчета.

Особа, нахмурившись, протянул:

– Это что – заключенный?

– Это самый популярный из наших заключенных. И самый неутомимый, как видите, налогового инспектора недостаточно посадить в камеру, чтобы он перестал вас доставать.

Я взглянул на поданную им бумагу и присвистнул. Может, питание ему урезать? А то вон как жирует, вражина! Конрад подошел к Шрайберу, участливо прикоснулся к его плечу и спросил:

– Вас ведь удерживают здесь против вашей воли?

– Эм-м…

Спасаемый от тирана незаконно осужденный мялся на месте, подыскивая слова.

– Что, Шрайбер, хотите домой?

Мытарь заерзал, уводя взгляд в сторону. Ну да, еще бы, он и там зарплату получает, с «боевыми» командировочными надбавками, и тут очень неплохо зарабатывает, чего ему рваться на волю? Пришлось оборвать его неловкие попытки вывернуться грозным окриком:

– Марш в камеру!

– Есть, господин барон!

Да, сильна у федератов тяга к военному ремеслу. Вроде бы гражданский, а как шаг печатает!

– Таким образом, господа, все эти клеветнические измышления по поводу пыток и застенков не более, чем происки неизвестных, но явно стремящихся ввести вас в заблуждение лиц. Имеет место воспитательная работа с нацменьшинствами и частные случаи национального судопроизводства. Прошу за мной, дорогой доктор, здесь прохладно, это мне ничего, а вы, я вижу, стремитесь на солнце, да?

Поднимаясь, они снова начали перешептываться, но стоило открыть дверь, как нас оглушили вопли. По двору с криком несся длинноногий негр, а за ним, не менее громко выкрикивая что-то матерное, гнался Сато.

– Стоять! – Оба как заправские эскенландцы мгновенно остановились, вопросительно глядя на меня. – Сато, ты очень занят? – Людоед нервно дернулся, а Сато кивнул, мрачно покосившись на противника. То, что африканец был на полторы головы выше и килограммов на тридцать тяжелее, японца не смущало. – Ножницы принеси, пожалуйста?

Негр, с воплем подпрыгнув, рванул с места, как мультяшный персонаж, начав бежать еще в воздухе. Сато, кивнув и почему-то кровожадно осклабившись, бросился за ним. М-да, похоже, так и ходить мне с наручем до вечера.

– Если не догонит, то мы этого козла из подвала не выковырнем вообще. Ну и пусть. Будем туда пленников сбрасывать. – Я повернулся. Члены комиссии смотрели на меня с очень странным выражением лиц. – Шутка, конечно же! У нас тут юмор свой, особенный, если не понимаете, не стесняйтесь переспросить. Что там следующее на повестке?

Двойняшки зашуршали бумагами, потом представили листок доктору, который зачитал:

– Произвол по отношению к патриотически настроенным гражданам.

– Это еще что? А, помню. Был тут один, требовал «Эскенланд для эсков».

– И что вы сделали с патриотом?

– Дал возможность реализовать мечту – отправил улучшать любимый край. Много работы, мало времени для глупостей, нет сил на лозунги, зато оставляешь о себе хорошие воспоминания и занят настоящим делом.

– Он этим занялся тоже совершенно добровольно?

– Ну что вы, патриоты любят говорить, а не делать. Так что трудится он в соответствии с постановлением суда. Все абсолютно законно, позже господин фон Шнитце предоставит вам необходимые документы для ознакомления.