Михаил Ланцов: Русский медведь. Царь

– Присылай посыльного, – благодушно отозвался Петр. – Я тебе еще и чернил новых дам да бумаги особого качества и чистоты. Во всем мире только у меня в канцелярии такие имеются.

4 мая 1702 года. Окрестности Минска

Мягкий, обволакивающий молочно-белый туман неохотно отступал, обнажая свежую зелень травы и далекие силуэты. Начиналось новое утро.

Петр вышел из штабной палатки и окинул взглядом позиции. Грамотно сооруженные редуты. Прикрытие из люнетов второй и третьей линий. Резерв, отведенный на два километра от передовой. Все было практически безупречно. Даже выспавшиеся солдаты, уже добрых полчаса ожидающие начала сражения на позициях. И тишина. Если, конечно, не считать за шум утренние трели каких-то птиц в ближайших кустах.

Август, вышедший следом, был нахмуренным и каким-то взъерошенным. Двадцать пять тысяч русского войска не вызывали у него никакой уверенности в победе. И это против ста тысяч Карла! Лишь стыд и честь не позволяли ему покинуть расположение армии союзника. Да и банальное желание «позырить». Все-таки какое-никакое, а уважение к Петру у него уже появилось за те полгода, что он прожил в Москве. Не мог такой продуманный человек так глупо идти на фактически само-убийство. Или мог?

Государь же, прочитав по лицу своего союзника эти мысли, вдохнул с какой-то блаженной улыбкой свежий утренний воздух и, чуть нараспев произнес:

– Приятно вспомнить в час заката любовь, забытую когда-то… [4] Отсылка к песне «Приятно вспомнить в час заката» из советской экранизации романа А. Дюма «Д’Артаньян и три мушкетера».

– Что? – удивленно вытаращился на него Август, неплохо подучивший русский язык за это время.

– Полезно вспомнить в час рассвета, – назидательно смотря на курфюрста, заметил царь, – слова забытого поэта: Щедра к нам, грешникам, земля. А небеса, – произнес Петр, скосив глаза наверх с наигранным ужасом, – полны угрозы. И что-то там еще… тра-ля-ля-ля… А! Перед грозой так пахнут розы… – Август ошалело оглянулся, натыкаясь на улыбки и ухмылки офицеров штаба корпуса, прекрасно понявших весь юмор момента.

– Не понимаю…

– Мы знаем все, ведь мы не дети. Опасно жить на белом свете, – с улыбкой продолжил Государь, кивнув в сторону позиций Карла. – Но как не жить на свете белом, коль любишь жить душой и телом! – самодовольно похлопав себя по животу, отметил царь.

– Щедра к нам, грешникам, земля, – подхватил Меньшиков, догадавшись повторить припев.

– А небеса полны угрозы, – с наигранным сожалением добавил Петр, сокрушенно покачав головой.

– Кого-то там уже тра-ля-ля-ля, – хохотнул Апраксин.

– Перед грозой так пахнут розы… – жутко фальшивя, потянули уже человек десять из окружения Государя, а потом громко расхохотались. Лишь Август стоял совершенно потерянным, не понимая этого веселья.

Когда все успокоились, Август поинтересовался буквально шепотом:

– Что это было? Я ровным счетом ничего не понял.

– Урок на будущее, мой дорогой друг. Если командир теряет веру в свою победу, то и воевать не стоит. А потому, какой бы безнадежной ни была ситуация – встречай ее с улыбкой. Конечно, кто-то подумает, что ты тронулся умом, но иные, видя твое спокойное, благодушное настроение, заразятся уверенностью и станут сражаться, не оглядываясь постоянно и не думая об отступлении.

– Но ведь Карл нас вчетверо превосходит! Как тут сохранять спокойствие?

– Плохо считаешь. Ой, плохо! Вот смотри. Мы стоим в обороне, а Карл наступает. Так? Так. Значит, уже вдвое он нас слабее. Ведь мы на редутах все. Да при пушках. А ему через поле под огнем идти да картечными салютами нас не угощать. Видишь – уже не так страшно. Дальше идем. Видишь – все мои стрелки с винтовками, то есть бьют на пятьсот шагов, причем не абы как, а прицельно. На сколько бьют солдаты врага? На сто от силы. Если прицельно, то и того меньше. Вот и считай, что не у Карла, а у нас уже преимущество. Да почитай как вдвое или более. А еще можно по мелочи посчитать. Картечь добрая, бьющая вдвое дальше обычного. Резерв. Тяжелая артиллерия. Так что, друг мой, нет никакой причины для тревоги. Армия шведского короля хоть и велика числом, но против меня на этих позициях и выеденного яйца не стоит.

– Мне сложно в это поверить…

– И не нужно, – усмехнулся Петр. – Думаешь, я не видел, как ты метался, помышляя лишь о бегстве от войск? Я бы тебя давно отпустил, но то, что сегодня произойдет, лучше один раз увидеть, чем потом слушать в пересказах. Для пущей крепости нашей дружбы.