Юрий Корчевский - Истребитель. Ас из будущего

Головчанский заметил взгляд, брошенный Тихоном на оружие.

– Без этого – никак. Тут лагерь заключенных недалеко, правда, побегов не было. А еще немецкий пароход к берегу в позапрошлом году подходил, начал обстрел из пушки. Спасибо, наш самолет его отогнал. Бомбить стал, немец и ушел. Но одну избу, рыбака Белкина, разворотил все-таки. А год назад немецкая подлодка подходила. Высадиться хотели, да мужики наши отбились. Все стрелки знатные, только вот с патронами плохо. Потому и стреляем по принципу: «Один выстрел – одна цель». Вот и сейчас моторы ваши услышали и на помощь поспешили.

– Сложно у вас…

– А то! Позвольте ваши документы, товарищ летчик.

Тихон расстегнул кожаную куртку, подбитую мехом – подарок американцев, и из нагрудного кармана достал удостоверение.

Головчанский изучил документ, сверил фото.

– Вы уж простите, порядок такой, – извиняющимся тоном произнес он, возвращая удостоверение Тихону.

Изба была с виду немаленькой, но и не пятистенка. Три комнаты, одна жилая. В двух других аппаратура стоит, через дверной проем видно. Вот для чего дизель-генератор существует!

– Меня Матвеем Степановичем зовут, – представился Головчанский, – а вы, стало быть, младший лейтенант Федоров? Садитесь, я по рации должен доложить о посадке самолета.

Но не успел Матвей сделать и пары шагов, как зазвонил телефон.

От неожиданности Тихон вздрогнул.

Головчанский снял трубку:

– Да, у аппарата. У меня все в порядке, это наш самолет сел, из-за непогоды. Нет-нет, помощь не нужна, до свиданья, – и начальник поста положил трубку. – Из лагеря звонили, интересуются, все ли в порядке. Вы, как в первый раз над нами пролетели, аккурат над ними разворачивались.

– Не видели.

– А как же! Режим светомаскировки. – И Головчанский удалился в комнату.

Тихон снял куртку и выставил на стол коньяк. Ему слышно было, как Матвей Степанович заработал на рации, но не голосом, а на ключе. Странно было слышать на краю земли, рядом с полярным кругом, морзянку.

Работал Головчанский быстро и, получив ответ, вышел. Увидев бутылку коньяка, подошел, покрутил в руках.

– Богато летчики живут! А я коньяк с сорокового года не пробовал. Сейчас на стол соберу, ты небось есть хочешь?

– Скрывать не буду, проголодались.

– Это вы откуда прилетели, если не секрет?

– Вылетели из-под Мурманска, до Новой Земли, и возвращались уже, да непогода.

– О! В Арктике погода может измениться за полчаса!

Разговаривая, Матвей Степанович одновременно собирал на стол. От выставленной еды у Тихона засосало в желудке – таких деликатесов он на аэродроме не видел, да и в прошлой жизни только на экране телевизора.

Рыба красная в нескольких ипостасях – соленая, вяленая, копченая. А запах – с ног сбивает! Морошка, брусника моченая, а также картошка вареная и черный хлеб крупными ломтями.

– Лосось? – Тихон ткнул пальцем в рыбу.

– Сразу видно городского жителя! Выше бери, муксун это! А это – чавыча. На мой вкус – царская рыба!

В последнюю очередь на столе появились граненые стаканы.

На правах хозяина Головчанский открыл бутылку коньяка, понюхал.

– Отменно пахнет! Говорят – летчиком шоколад дают, а тут – коньяк.

– Не мой. Подводникам помогли, вот командир лодки презент сделал.

– Презент? Не думал, что такое слово здесь услышу. В поселке рыбаки, люди простые, но мужики настоящие.

Головчанский разлил коньяк по стаканам – граммов по семьдесят.

– Ты уж извини, товарищ летчик, рюмок нет – как и шоколада с лимоном.

А не прост этот начальник наблюдательного поста! На северах, да в такой дыре, как эта Ходовариха, не многие знают, чем коньяк закусывать. Видимо, образование имел или из бывших. Под бывшими в Союзе понимали людей из благородного сословия, дворян.

– За победу! – Головчанский встал, держа в руке стакан.

Поднялся и Тихон.

Они чокнулись, выпили.

– Хорош коньячок!

Тихон обратил внимание, что Матвей не произнес тост за Сталина, за партию. Видимо, что-то личное было, обида какая-то примешивалась.

– Что, летун, удивлен, что за Сталина тост не поднял?

– Немного…

– Так я из репрессированных. Правда, реабилитирован, в правах восстановлен.

– Враг народа? – ухмыльнулся Тихон.

– Да ты, товарищ пилот, ешь рыбу-то! Небось в армии такой не попробуешь!

Тихон взял кусок муксуна, откусил. О-о-о! Божественный вкус! Малосоленая, во рту тает. Он вмиг съел кусок, а Головчанский вновь плеснул коньяка в стаканы.