Юрий Корчевский - Залп! Пушечный наряд

Все это пригодилось в походе, люди осознавали и не роптали. Мало-помалу через неделю после моего возвращения из Тулы все припасы были куплены, корабль был почти готов. Я отпустил в краткосрочный отпуск половину команды, в первую очередь тех, у кого недалеко были семьи. Пока особенно делать было нечего, с оставшейся командой решил сплавать к месту, где был спрятан сундучок пиратского капитана, и закопать оставшиеся ценности, отложив себе на жизнь.

Поутру, только начало вставать солнце, как мы втянули сходни, бросили швартов и вниз по реке, подгоняемые попутным ветерком, поплыли. После обеда уже были на месте, ещё с воды я узнал облюбованный мною раньше камень. Нос судна ткнулся в берег, сбросили сходни, один из матросов привязал кораблик к дереву, а я поднялся на кручу. Ничего подозрительного не обнаружил, дёрн был цел, травка зеленела. Закапывать туда же не стоит, решил я, и, отойдя от камня в другую сторону пять шагов, воткнул палку. Спустившись вниз, взял лопаты и прихватил боцмана. Вдвоём мы выкопали яму подходящих размеров, сообща перенесли ценный груз из трюма. Запыхались таскать тяжесть в гору, но посвящать ещё кого-то в место хранения ценностей я опасался. Слаб человек, не сам соблазнится, так по пьяной голове проболтается.

Опустили узлы, закидали землёй, уложили дёрн. Я придирчиво осмотрел место – ничего не указывало на то, что здесь что-то лежит или недавно копали, только трава примята – да через пару дней поднимется, тогда и вовсе ничего не заподозришь.

Отдохнув на взгорке и полюбовавшись видами лесов и реки, спустились к кораблю. Матросы на костре уже приготовили знатный ужин, наловив рыбы и сделав уху; часть рыбы пожарили целиком на прутиках. Был даже большой кувшин пива. Перекрестившись и прочитав скороговоркой «Отче наш», сели ужинать. Аппетит нагуляли отменный и вскоре уже стучали ложками по дну котелка.

Наевшись, улеглись спать. Плыть ночью против течения да ещё без штурмана не хотелось. Фарватера я не знал, хотя проплывал эти места не раз. К вечеру следующего дня вернулись в Москву к своему причалу. Нас радостно встретили два вернувшихся матроса и Георгий. Все были рады увидеть свой корабль. Оказывается, они вернулись вчера вечером; не найдя судна, решили, что мы перегнали судно к другому причалу, и весь сегодняшний день бегали по берегам, высматривали корабль. У Георгия, грешным делом, мелькнула мысль, что мы ушли в новый поход без них.

– Ну что ты, Георгий, как можно. Куда я без штурмана, к тому же мы с тобой добрые приятели, а между порядочными людьми такого не случается.

Мы хорошо посидели в каюте за кувшином вина и жареным поросёнком, что купили в ближайшем трактире. Матросы обгладывали кости второго поросёнка, хотя у них он был изрядно больше. Георгий рассказал о семье, о детях, куда решил определить свои деньги. Не мудрствуя лукаво, купил себе хороший дом и верфь. Пока на верфи распоряжался его младший брат, но Георгий со временем планировал осесть дома и заниматься постройкой кораблей сам.

Поскольку к выходу корабль был готов и команда на месте, решили отплывать. Впереди осень – дожди, слякоть, дороги могут стать непроезжими. Насколько я помнил дорогу, до самого конца пути на корабле не пробиться. Помолясь, отчалили.

Снова потянулись знакомые берега. Ввечеру пристали к суше, на костре приготовили немудрящий ужин и легли спать. Утром пришлось немного задержаться, пока кашевары приготовят на костре кулеш, ведь в следующий раз горяченького придётся покушать только вечером.

Но мы с Георгием времени не теряли, я разложил на столе купленные правдами и неправдами карты. Мы стали обсуждать маршрут.

До Перми никаких проблем не намечалось: Ока, Волга и Кама полноводны, и наш корабль пройдёт везде. А дальше – будем смотреть по погоде и рекам. Коли настанет зима и реки покроются льдом, придётся оставлять в Перми или Чусовом корабль, оставив несколько матросов для охраны – пушки ведь с собой не повезёшь. Самим дальше по замёрзшей реке ехать на санях. Если повезёт, и реки не встанут, можно нанять пару речных баркасов, но здесь есть минус – все равно по реке мы не дойдём до изумрудных копей, а достанем ли за Уралом лошадей – вопрос.

Решили после некоторых споров выяснить на месте. Через несколько дней прошли Рязань. Вспомнилось, как я оборонял город, лечил людей. Нахлынули воспоминания: здесь я начал заниматься делом, открыл сахарный завод и много чего другого. Неожиданно мелькнула мысль – а ведь князь в своё время наградил меня в окрестностях Рязани деревенькой; до боярина вот только я не дорос – в Москву уехал. Цел ли заводик, жива ли та деревенька? В Рязани я прожил счастливые годы в любви с Настенькой, наверное, лучшие годы своей жизни. Смахнув набежавшую слезу, я прошёл в свою каюту, упал на койку.