Юрий Корчевский - Залп! Пушечный наряд

Дня через два подул небольшой устойчивый ветер. Команда уже была на судне, обживая кубрики. Трюм, памятуя о невысокой грузоподъёмности, сделали небольшим, зато экипаж получил – неслыханное дело в те времена – кубрики, каждый кубрик вмещал четырёх человек. Для офицеров кубрики были отдельные.

Рулевой встал за штурвал. По команде боцмана матросы отпустили рычаги тормозов обоих ветряков, лопасти стали раскручиваться, гребное колесо провернулось и с каждым мгновением стало вращаться все быстрее и быстрее. Из-под плиц лопастей летели брызги, судно медленно двинулось. Мы отошли от причала верфи, пошли вперёд. Даже при небольшом ветре кораблик довольно шустро набрал ход. Попробовали повороты влево и вправо, получалось даже лучше, чем на парусном судне, ведь перо руля стояло за гребным колесом и было в струе воды. Может быть, гребной винт был лучше, но проблемы с изготовлением винта и герметичностью гребного вала меня вовремя остановили.

На фарватере реки развернулись. Отлично! Боцман потирал руки. На обычном паруснике пришлось бы подтягивать шкоты и паруса. Матросы бы сейчас уже были в поту, стирая руки о такелаж. А у нас красота, повернул штурвал – и все, даже за рычаги управления трогать не надо было, винты повернулись сами, ловя ветер, как на детских игрушках или ветровых генераторах, коими утыкана современная Дания или Нидерланды. Корабль прекрасно слушался руля и даже мог тормозить – небывалая вещь для парусника.

Стоило нам, потянув за рычаги, остановить лопасти, как остановилось гребное колесо и стало играть роль тормоза, этакого плавучего якоря. Такого эффекта я и сам не ожидал. Правда, выявилась и моя промашка. Вода из-под гребного колеса струёй летела в привязанную сзади шлюпку и к моменту, когда мы причалили к верфи, она была полна воды. Выход нашёлся сразу – сделать шлюп-балки и подвесить шлюпку на них. Всех дел на два дня. В целом и я и экипаж остались судном довольны – мне понравилась маневренность, экипажу – малые усилия при управлении. Фактически для непосредственного управления был нужен рулевой и по одному матросу на каждый рычаг у лопастей. Сущее ничто по сравнению с парусником. Пока корабельщики доделывали выявленные недостатки, мы с боцманом закупали продукты, вернее, боцман закупал по списку, матросы укладывали на подводы, я расплачивался. Кошелёк катастрофически пустел.

Но вот и пришёл день, когда судно готово к походу. Решили попрактиковаться на Ладожском озере, здесь и бури бывают, и волны, как на море. Выдержит на озере – будем выходить в Балтику.

Вечером в корчме, после пары кувшинов вина, штурман наклонился к моему уху, пьяно прошептал:

– Капитан, мы что, пиратствовать будем?

Я удивился:

– С чего ты так решил?

– Борта железом обшиты, пушки новые, трюм маленький – значит, не грузы возить, ежели пассажиров – кают нет.

Я расхохотался:

– Нет, друг Георгий. Мы выполним другую задачу. И пушки, и железо на бортах нужны, чтобы самим не стать лёгкой добычей пиратов. Грабить никого не собираюсь, нападать ни на кого не будем, ну а если сами на нас нападут – дадим достойный отпор.

Штурман облегчённо откинулся на спинку:

– Ну вот, говорил я им – не похож на душегуба наш капитан, да только сомневается экипаж. Юрий, надо тебе поговорить с людьми, некоторые опасаются с тобою в море идти, говорят – не хотим души святотатством исчернить, не по Христу это, заповеди соблюдать надо. И корабль освятить надо, а то священник на корабле не был, имени у корабля опять же нету.

– Да, верно, Георгий, моё упущение. А какое ты имя предложишь?

Пьяненький штурман ляпнул:

– Ветродуй!

Я засмеялся:

– Почему ветродуй?

– Да на верфях все наше судно так называют, кличка уж прилепилась.

Ну что же, пусть будет «Ветродуй».

С утра после заутрени я подошёл к священнику и, сдобрив свою просьбу звонкой монетой, попросил освятить мой корабль. Мы отправились к причалу вместе. Священник окропил святой водой корабль, окропил и освятил команду. Лица людей несколько смягчились, просветлели. Затем с небольшим словом выступил я, заверил, что ни о каком пиратстве речи не идёт, будем заниматься богоугодными делами. Раздал жалование и распустил команду до утра, на судне остались вахтенные и я. Идти мне было некуда.

Матросы мигом разбежались – кто к семьям, а кто и в кабак. Я не стал их неволить, выйдем в море – будет не до кабаков.

С утра все были на корабле, ни один не сбежал, стало быть, освящение корабля и моя речь не прошли даром. По Волхову потихоньку вышли в Ладогу, несколько дней ходили без цели в разных направлениях, тренируя команду в управлении судном, провели пару стрельб из пушек с хорошим результатом. Подводя итоги, можно сказать, что корабль и команда к походу готовы. Ведь мало обучить команду, надо их сплотить совместной работой, тогда она действительно станет командой. Вышли в Финский залив, направились в Балтику.