Константин Калбазов - Кавказец

С одной стороны, совершенно разное воспитание и как следствие – жизненные ценности. Так, например, Темляков был готов на самопожертвование. Случись беда, и ему ничего не стоило бы прикрыть своей грудью даже незнакомого человека. Был готов выйти на честный поединок грудь в грудь, понятия не имея, есть ли у него шанс вообще победить в схватке или нет. Чего в нем больше, глупости или безрассудной храбрости, Сергей Федорович даже не думал разбираться, потому что лично ему это претило.

С другой стороны, Темляков уже сформировался как личность, и перевоспитывать его было бы поздно. Можно лишь что-либо посоветовать, указать на ту или иную ошибку, разложить все по полочкам, но только ему самому предстояло решить – следовать ли указанным путем или сделать все по-своему. Разумеется, не сейчас, когда по жизни его вел Шейранов, но после, когда он останется один.

Кстати, Сергей Федорович хотел непременно женить молодого человека на Весниной, желая в первую очередь обезопасить его от самого себя. После женитьбы, причем по любви, взгляды порой меняются, и нередко весьма радикально. Хотя бы потому, что у мужчины возникает ответственность за кого-то другого. А уж когда появляются дети, картина и вовсе приобретает иные краски. Пусть не у всех, но у большинства.

– Извольте, господа, пока вас не было, появилась наша давняя пропажа, – все так же держа в руках чашку с чаем, произнесла Варвара Петровна, встречая своих постояльцев.

– Ого. Сергей Григорьевич? Какими судьбами? – дружелюбно улыбнувшись, произнес Иван Петрович, выбираясь из коляски.

Шейранов не мог не заметить, что делал он это с необычайной легкостью. Не было даже намека на то, что движения причиняют ему боль или дискомфорт. Просто невероятный контраст по сравнению с тем, что было на момент приезда Весниных на лечение.

Подпоручик обменялся крепким рукопожатием с отцом и сыном, приложился к ручкам матери и дочки. Шейранов не без удовольствия отметил, что Арина Ивановна сначала изменилась в лице, а затем вздрогнула ее рука, едва коснувшись его. А уж что творилось с Темляковым, словами описать вообще невозможно. В этот момент Шейранов предпочел дать полную волю своему подопечному, наблюдая за происходящим со стороны.

Обед прошел в тихой, уютной и даже семейной обстановке. Правда, если Виктория Сергеевна и Варвара Петровна все больше старались обсуждать местные новости, то молодой Веснин все время порывался поинтересоваться о том, как все происходило на войне. При этом в его взгляде было столько огня, что можно не сомневаться: дай только ему батюшка волю, и он сразу же поступил бы на военную службу. Причем непременно напросился бы сюда, на Кавказ. А куда еще-то, если Россия больше нигде не воевала?

Под таким напором молодого Веснина Темляков уже был готов гордо расправить плечи и начать вещать о своих подвигах, ну и чуть приукрасить при этом происходившее. Однако Шейранов поспешил его одернуть, напомнив о том, что подобные рассказы ни к чему хорошему не приведут. Виктор, оказавшись под впечатлением, очень даже может сбежать на военную службу, а там кто знает, как сложится его судьба.

А вот Арина, напротив, смотрит на Темлякова с явным испугом. Очень впечатлительная особа, и что-то подсказывало Сергею Федоровичу, что переживала она далеко не только за этим столом, и куда как более бурно. Ну и к чему измываться над ее впечатлительностью? Уж лучше развернуть плечи не от осознания собственного героического образа, а от того, что небезразличен такой девушке.

Странно. Но Сергей Григорьевич предпочел прислушаться к совету своей второй половины сознания. Возможно, это было связано с желанием самолично вести беседу с предметом сердечной привязанности. Если же он будет заниматься глупостями, его вторая ипостась попросту оттеснит его в сторону. А может, молодой человек начал наконец умнеть. В любом случае это не могло не радовать.

После обеда Темляков предложил молодежи прогуляться у подножия Машука и полюбоваться вечерними видами. Иван Петрович благословил эту прогулку, предпочтя остаться дома. Он, конечно, пошел на поправку, но не до такой степени, чтобы столь усердно нагружать организм.

Виктория Сергеевна сослалась на необходимость обработки собранного урожая, пока спелый кизил не превратился в кашу. Виктора она безжалостно узурпировала в помощники, поручив ему следить за очагом. Словно служанка, сопровождавшая их в поездке, вдруг стала безрукой, а двое других слуг и вовсе в благостном безделье должны отлеживать бока.