Владимир Поселягин - Комсомолец

— А что у них рожи побитые? — поинтересовался лейтенант.

— Нечего было под руку попадаться.

— Документы? — вопросительно спросил у меня лейтенант, покосившись на висевший на ремне автомат.

— Сразу надо спрашивать, — вздохнул я, в седьмой раз доставая документы.

— Документы у вас в порядке, — возвращая лист бумаги, подтвердил лейтенант. — Наша помощь нужна?

— Воинский салют поможете сделать? Тут недолго.

— Задержимся, — серьезно кивнул командир патруля.

Отец и сын Михайлеченко отошли в стороны, наблюдая, как мы сами укладываем погибших в могилу. Их сторожил водитель броневика с карабином в руках, что стоял у открытого люка и недобро поглядывал на местных жителей. Я знаю, что скоро буду проезжать мимо десятков, а то и сотен таких тел, но этих я похороню со всеми воинскими почестями.

— Это что? — спросил лейтенант, наблюдая, как я кладу в могилу алюминиевую пластину.

— Для потомков. Я тут только четверых пограничников знал, водителя и женщину-врача, успели познакомиться. Нацарапал их данные и кто где служил.

— А-а-а. Ну ладно.

Мы дождались, когда Михайлеченки закопают могилу и подровняют холмик, после чего по команде Зоркого произвели салют.

— С этими что делать будем? Подозрительные личности, — спросил лейтенант, наблюдая, как я выдергиваю из земли деревянный колышек и переношу поводья к повозке.

— У тебя есть время ими заниматься? Вот и у меня нет. Отпускать их неохота, — протянул я. — Может, расстрелять?

Семейка Михайлеченко, устало сидевшая у могильного холмика, взвыла и стала кричать, что они самые ярые приверженцы советской власти.

— Ты им веришь? — скептически поглядывая на ползающих и воющих укров, спросил лейтенант.

— Нет, — коротко ответил я.

— М-да, я тоже… О, смотри, сотрудники милиции идут, вот им их и сдадим.

По дороге действительно шли шестеро сотрудников РККМ в бело-синей форме. У трех были карабины, у остальных пистолеты в кобурах. Лейтенант направился к ним и стал что-то втолковывать старшему в звании капитана. Тот покивал и с одним из своих сотрудников подошел ко мне. Прежде чем задавать вопросы, капитан попросил документы. Я тоже решил проверить капитана. Оказалось, он был из Владимира-Волынского. Начальник райотдела. Странно. Почему он со своими подчиненными тут, а не на своем рабочем месте, хотя бы не участвует в обороне города?

— Доложите, как все было, — велел капитан.

После моего рассказа с комментариями Зоркого, он покивал и сказал:

— Разберемся.

Мы направились к дороге, я вел на поводу Красавца, когда лейтенант спросил, кивнул на милиционеров:

— Как думаешь, разберутся?

— Отпустят, скорее всего, — рассеянно ответил я, ища взглядом щенка, куда-то он запропастился. — Но это уже будет на их совести… Шмель! А ну иди ко мне, ты где пропадал?

— Да, будет на их совести, — также посмотрел на капитана лейтенант.

— Ну, давай, лейтенант. Надеюсь, у тебя все будет хорошо.

— Бывай, — кивнул Зоркий и, пожав мне руку, забрался в машину, приказав водителю начать движение. Стегнув Красавца по крупу, я направился следом.

Дальше я двигался в темпе, стараясь наверстать упущенное время, однако как ни пытался добраться до Луцка до наступления темноты, не успел. Остановился на ночевку в десяти километрах от окраины города. За все время езды ко мне трижды подсаживались попутчики, но большинству я отказывал. Только тех, у кого были дети, подвозил. Вот и в этот раз была молодая женщина с ребенком, на мое предложение переночевать в поле она отказалась, ответив, что отдохнула и с дочкой дойдет до села. Мол, там у нее родственники. Настаивать я не стал.

На этом месте я уже устраивал лагерь. Поэтому, заметив нужный луг, свернул к нему и после поля выехал на берег речушки.

Пока еще не совсем стемнело, обиходил своих животных, напоив и накормив их, после чего на разгоравшемся костре начал готовить похлебку. Хотелось не есть — жрать, вот близкое слово.

Артиллерийская канонада уже не была слышна, да и не стреляли немцы ночью, разве что только разрывы бомб в Луцке изредка были слышны. Немецкие летчики и ночью летали. Поэтому удивился, когда услышал хруст винтовочного выстрела совсем рядом, а за ним сразу еще два.

— Это еще что такое? — пробормотал я.

Уже почти совсем стемнело. Однако достав из повозки «браунинг», я взбежал на косогор, что находился в сотне метров от лагеря, и, бросив рядом разгрузку с запасными магазинами, что до этого нес в руке, установил пулемет на сошки и приник к прицелу. По лугу бежало с полтора десятка человек, их преследовали трое в нашей форме и в фуражках. Изредка то один, то другой приседал и с колена производил выстрел. Судя по трем телам, стреляли они не безрезультатно.