Владимир Поселягин - Осназовец

Посадки просматривались насквозь, но, к сожалению, это были единственные деревья в пределах видимости, за которыми реально было спрятаться, да еще в той стороне были видны камыши, как бы не речка там была.

Добежав до посадок, я на миг обернулся. Грузовик уже тормозил у телег, из кабины выскочили водитель и сопровождающий. Кузов, похоже, был пуст. Это заставило меня только зло выругаться. Был шанс добыть машину. Вернуться уже было невозможно, в руках водителя было оружие, он с интересом поглядывал в мою сторону, но не стрелял, а на дороге появились две легковушки.

Водоем оказался не речкой, а озером. Оббежав его, я скрылся в кустарнике и, достав из сидора папиросы, посыпал след табаком. Перца, жалко, не было. Уходил я в сторону, противоположную тому, где находились самолет и тачка с бочкой, проще говоря, уводил возможную погоню. Сделав круг, но так никого и не заметив, я осторожно пересек ту же дорогу, по которой ночью шел в сторону самолета, и пошел уже по другой стороне. То есть сделал классический круг.

Оставив место побоища в трех километрах левее, я по одной из тропинок уходил к аэродрому. К обеду, трижды прячась от конных патрулей жандармов и полиции, я был на месте. На аэродроме служба шла штатно, особой тревоги я не заметил. Вполне возможно, полицейских еще не хватились, а если и хватились, подумали бы, что те в запое. Наверное.

В общем, оставив в стороне то место, где были спрятаны тела, я обошел полукругом тайник с тачкой. Свежих следов не было. Похоже, ее так никто и не нашел, но я все равно проверил окрестности на предмет засад и растяжек. Ни того, ни другого не было.

Убрав в сторону маскировочные ветки, я присел у тачки, сложив рядом мешки, и подтянул тот, где была сложена простая деревенская еда. Через пару минут все было разложено на тряпице, и я принялся за обед. Пока бегал по округе, успел проголодаться.

Так заправляясь своеобразным топливом, которое необходимо моему организму — особенно сало оказалось хорошо, я размышлял о той схватке у поста. Расстроился ли я тому, что убил деда? Потом, после свершившегося акта возмездия, да, кольнула игла сочувствия, но когда нажимал на скобу спуска, нет, считал, что делаю все правильно. Не надо было тому так подставлять меня, осмотрели бы его телегу и отправили дальше, а он захотел подстраховаться, отвести внимание от себя, чтобы обыскивали не так рьяно, вот и получил. Он же не знал, что мы на одной стороне, хоть бы голос подал, пока я пост ликвидировал, а то очнулся, когда уже поздно было. Ладно, это мне тоже уроком будет, в следующий раз… да, блин, что я себя обманываю, и в следующий раз сперва пристрелю, а потом разбираться буду! В этом случае жизнь прожить можно долгую, шансов больше.

Закончив с обедом, я попил из фляги и, сделав еще один глоток, прополоскал полость рта — стоматологов тут нет, приходится беречься, — убрал все в мешок и частично в сидор, после чего побросал вещи в тачку. Кстати, к одному из мешков были привязаны две пары сапог, снятых с воров. Хорошие сапоги, прочные, но велики для меня. У меня вообще сорок первый размер, если по стандартам будущего брать.

Ухватившись за ручки тачки, я с трудом сдвинул ее с места, да еще плотный завтрак давал о себе знать. Плюхнувшись на задницу, я отпустил ручку и, осмотревшись, с недоумением пробормотал:

— Как я вообще ее сюда затащил?

Это действительно было удивительно. На дороге еще ладно, по утрамбованной земле тачка катилась вполне нормально, ходко, но только съедешь с нее, колеса начинали вязнуть. Вот и сейчас, пока тачка стояла, колеса ушли в землю сантиметров на десять, я с трудом их оттуда вытащил, выкатывая тачку из кустов.

Мысль переливать бензин в канистры и так их таскать, как пришла, так и ушла, я с тем количеством патрулей, что начали шнырять по дорогам — дело-то серьезное, пост уничтожен, — не пройду. Раз пробежишься, во второй перехватят. Нет, тут надо все за раз перевезти, по возможности незаметно. Бросить все это и вернуться к самолету мне даже в голову не пришло, свое я не бросаю.

Так сидя, я размышлял, задумчиво поглядывая на бочку, и мысль переносить горючее в канистрах мне уже не казалось такой плохой, как вдруг услышал шум двигателя. К роще, где я находился, свернул тентованный грузовик и, завывая мотором, проехал по малоезженой дороге у опушки и скрылся за поворотом, объезжая рощу. Меня водитель заметить не мог, кустарник скрывал. Скрывшись за рощей, звук мотора вскоре вдруг стих. Странно. Если бы в нем были солдаты, он бы тут остановился, и они бы прочесали все, двух десятков вполне бы хватило, но, похоже, у немцев были тут другие дела.