Владимир Поселягин - Коммандос

— Давайте я вас провожу, тут километра полтора всего осталось.

Однако женщина продолжала молчать, пристально его разглядывая. Тут ее пронзила молния-воспоминание о столовой отдела, где один из сотрудников окликал этого юношу, что как раз приступил к обеду. Тот назвал его Лешим.

Не выдержав, женщина закрыла глаза и осела в обмороке, услышав, перед тем как потерять сознание:

— Твою ж…

Ночью нужно было действовать, а не спать, поэтому я даже отругал себя, чувствуя, что клюю носом. Как только Анна Михайловна скрылась за входной дверью, я широко зевнул и нажал на пару точек за ухом, отчего сознание прояснилось и сна не было ни в одном глазу. Быстро поднявшись на второй этаж, я прошел к нужному кабинету. Кто ведет дело Соломиной, я уже узнал от надзирателя, тот был в курсе, и, открыв замок прошел внутрь. Кабинет был как кабинет: стол, пара стульев, полка с книгами и массивный сейф, видимо доставшийся немцам от советской власти, — да и все здесь напоминало о других сотрудниках, что тут ранее работали. Подойдя к сейфу, я открыл его, замок там был только против детей, и, сорвав пломбу — надо же, даже и это не ленятся делать! — стал копаться в папках, пока не нашел нужную. Забрал документы Соломиной, лист с доносом, а саму папку бросил к ее товаркам на полу. Судя по делу, «шили» Анне Михайловне ни много ни мало подрывную деятельность и помощь партизанам. Даже мне было видно, что доказательной базы, кроме доноса, никакой не было, просто выбивали признание.

Убрав документы в карман, свернутый лист с доносом я сложил внутрь, присев поджег с трех сторон папки и вывалившиеся листы. Открыв окно, чтобы была тяга, я прикрыл дверь и поспешил вниз. В подвале подобрал связку из рук мертвого надзирателя и стал переходить от камеры к камере, щелкая замком и оставляя двери открытыми, на пол-ладони, но все же. Когда я уже был у лестницы, то заметил, что из трех дверей выглядывают мужские головы, а когда, подхватив мешок, лежавший у входа, покинул здание комендатуры и направился вниз по улице, из дверей буквально выплеснулась толпа людей, разбегающихся в разные стороны. Даже две старушки были, что быстро семенили, поддерживаемые более молодыми сокамерницами. Только легкий столбик дыма над зданием намекал, что там что-то случилось.

Поправив висевший на правом плече мешок, я, весело насвистывая, быстрым шагом направился дальше. Только изредка оборачиваясь и с усмешкой глядя на укороченную человеческую фигуру, что висела на фронтоне. Прежде чем свернуть, я прошептал избитую в мое время фразу:

— Добро всегда накажет Зло, поставит его на колени и жестоко убьет.

После взрыва разбуженные жители выглядывали из окон и пытались понять, что происходит, но они не мешали мне пройти город и оказаться у речки. Два патруля, бегущих в сторону дыма, где ранее были казармы СС, я благополучно обошел стороной.

Соломину догнать оказалось не трудно, хотя она перла что танк, видимо на одной силе воли. Ну а когда мы встретились, вдруг вытаращила глаза и хлопнулась в обморок. Нести мне ее на себе не очень хотелось, Анна Михайловна была знатной поварихой, и назвать ее фигуру телесами язык не повернется, но пышкой она все же была, и то короткое время, что она провела у немцев, никак на ней не сказалось. Пришлось сбегать к речке и принести воды, фляга у меня была пуста.

Ничего, быстро пришла в себя, когда я поплескал на нее речной воды, с моей помощью встала на ноги и, поддерживаемая, двинула следом, к лагерю.

Через полчаса мы были на месте. Заметив, что лошади стоят на лугу, я вздохнул с облегчением. Значит, опаска, что их могли увести, не подтвердилась. Чуть позже из-под телеги выскочил знакомый меховой комок и дважды звонко гавкнул, оттуда же показалась заспанная головка Иры. Вскрикнув, девочка босая помчалась к нам. Со всего ходу влетела в мать, заставив ту вздрогнуть, и счастливо заревела.

Отойдя в сторону, я грустно посмотрел на эту встречу и сказал:

— Ира, мама у тебя голодна, приготовь ей покушать, а я пока повозку подготовлю к выезду. Торопиться нам надо, скоро все дороги перекроют.

Несмотря на то что я очень торопился и надевал упряжь на обе лошади, Анна Михайловна управилась с пирогом куда быстрее, да еще и молока попила.

— Мне бы помыться, Михаил, — неуверенно попросила она. Мы с ней заново познакомились, так как год назад у нас было всего две мимолетные встречи в столовой, так что она именовала меня, как и Ира, Михаилом.

— В лесу будет озеро и родник. Лучше там это сделать, нам действительно нужно торопиться, а вот переодеться вам необходимо, а то ваша одежда грязновата, в глаза бросается. Ира собрала из вашей комнаты вещи. В кустах вам никто не помешает, я подожду.