Александр Сапаров - Путь к трону. Князь Глеб Таврический

Нынешний вечер ничем не отличался от всех остальных, однако легла на сердце какая-то тоска и печаль. Новики еще переговаривались о чем-то, вспоминая беззаботную жизнь в деревне, а я лег на топчан и закрыл глаза. Наверно, я заснул, потому что неожиданно перед моими глазами возникло встревоженное лицо Яровида, и он прошептал:

– Костяй, просыпайся, только тихо.

Я, не пошевелившись, приоткрыл глаза. В почти полной темноте, чуть-чуть просветленной лучами луны, проходящими через замерзший бычий пузырь в окошке, было видно какое-то шевеление. Я, стараясь не двигаться, нащупал рукой свой нож, лежащий под подстилкой топчана с правой стороны, и крепко сжал рукоятку. Слева, где спал мой пока единственный приятель Ефимка, который смог преодолеть страх перед посланцем Яровида, послышался небольшой шум, а потом на пол стала капать жидкость.

«Перерезали горло», – пронеслось в голове. И тут надо мной наклонилась бородатая голова в шлеме, пахнущая рыбьим жиром, и я со всей силы вогнал ей нож прямо в приоткрытый рот, труп убийцы молча мягко упал на меня, я, как мог, старался принять его тише, но это плохо получилось, и с другой стороны послышалась приглушенная финская речь.

Я нырнул между топчанами и резким взмахом ножа ударил туда, где, по моим предположениям, находилась нога второго душегуба, – попал я удачно и сразу перерезал сухожилие. Раздался громкий крик, и тяжелое тело упало рядом. Этот крик разбудил всех оставшихся в живых, и в помещении началась жуткая давка. Распахнулись двери, и внутрь кинули горящий факел. Где-то ударили в набат. Раздались крики:

– Сумь! Сумь войной пришла! Новиков всех перерезали!

Я быстро оделся, кашляя от дыма, разъедающего глаза и горло, и, надев свой сидор за плечи и схватив в одну руку нож, в другую меч, выскочил на улицу, по пути расшвыривая всех, как котят. Выскочив из освещенного горящим факелом помещения, я почти ничего не видел и только чудом увернулся от свистнувшего рядом меча. Ткнув противника ножом в печень, я скользнул за него и попытался сориентироваться в происходящем. А дела были не ахти. Почти весь двор крепостицы заполнился здоровыми бородатыми суомалайненами, дорубавшими нашу молодежь, и только в дальнем углу, где в каморке жил Ратибор, слышалась ругань и удары мечей.

Крикнув во весь голос:

– Ратибор, я иду к тебе! – я ринулся в ту сторону.

Здоровая для наших ребят сумь была для меня сравнима почти с подростками, и разлетались они в стороны, словно кегли. Когда я уже приближался к нему, Ратибор что-то крикнул мне, я не понял и продолжал пробиваться к нему. Когда я был почти рядом с ним, он опять крикнул:

– Придурок, где кольчуга? Или берсерком себя возомнил?! – и ловко метнул нож мне за спину. Обернувшись, я увидел финна с арбалетом в руках, который медленно падал вперед прямо на свое оружие.

Ратибор крикнул мне:

– Прикрывай спину, сейчас пойдем косить! – и, выхватив второй меч и работая двумя мечами, устремился вперед. Я в меру своих сил старался уберечь его от ударов с флангов, и пока мы обходили двор, остатки новиков становились справа и слева от меня, и с Ратибором на острие атаки мы вырвались из крепости, чуть не ставшей нашей ловушкой.

За нами, в общем, никто не гнался. В крепости начался пожар, и финны стремились как можно больше набрать добра, пока все оно не превратилось в пепел. Мы остановились сразу, как только вошли в лес и скрылись за большими елями. Нас было всего семь человек. У большинства мелкие поверхностные раны и синяки. Я, к своему удивлению, не получил ни царапины. Но новики таращились на меня в ужасе, пока Ратибор не предложил мне вытереть лицо снегом. Оказывается, все оно было покрыто кровью, вытекшей из зарезанного мной ночного татя.

Мы молча смотрели, как усиливается пожар, и скоро из ворот потянулась вереница свеев, нагруженных добром. Из-под высокого берега показался санный обоз, и они со смехом и шуточками начали скидывать добычу на сани.

В свете луны мы хорошо видели, как все было погружено и пеший отряд быстрым шагом направился в сторону Аладъеки, а обоз пока оставался на месте.

Ратибор даже затаил дыхание, подсчитывая количество обозников:

– Вот гады, нас даже за людей не считают, думают, мы уже к Аладъеки подбегаем. А мы сейчас этот обоз и прихватим. Вот смотрите, там десять саней, остальные уже ушли с главными силами. Значит, десять возчиков, раненых, по-моему, они дорезали, никого в сани не принесли. Эх, Ефимку кончили, хороший лучник был. Ну ничего, и мы не лыком шиты. Давайте, ребята, за мной.