Егор Чекрыгин - Хроники Дебила. Свиток 2. Непобедимый

Следующее пробуждение было уже почти в сумерках. Вокруг слышались знакомый гомон передвигающегося по воде племени. Судя по голосам, все они были чем-то довольны. Сдается мне, наша затея удалась.

Попытался подняться. Все тело охватила дикая боль от судороги. Нет, так не бывает! Судорога может быть в ноге, руке или там пальце. Но чтобы все тело!!! Несколько секунд мне казалось, что сейчас мои мышцы просто порвутся, как прогнившие тряпки, и сползут с переломанных их усилиями костей. А потом как-то постепенно отпустило. Я даже смог приподняться и оглядеться. Я был в своей лодке, напротив меня с озабоченным видом сидели Тишка и Осакат. А судя по скрипу уключины за спиной, Витек был на веслах.

— Ты пришел в себя! — радостно пискнула моя персональная капитанша Очевидность и полезла обниматься.

— Да, — подтвердила очевидность Осакат. — Большое колдовство ты, однако, сотворил. Воины целых семь скальпов принесли, а никто даже не ранен! И верблюжатники, говорят, от нас отстали и даже между собой передрались! Немудрено, что ты полдня бездыханный лежал. Большое колдовство!

Хорошая версия моей слабости! Интересно, это Лга’нхи ее подкинул, спасая мою репутацию? Осакат пытается внедрить в умы соплеменников? Или у местных у самих в голове одно с другим срослось?

И кстати — откуда семь скальпов? Меня почему-то обеспокоил именно этот вопрос. Ага, Лга’нхи одного у верблюжачьего стада завалил. Потом еще кого-то при отходе. Четырех аиотееков мы уже в самом конце побили. Опять же, пленного грохнули. Неужто они и его ободрали? Аиотееки ведь скальпов вроде не снимают, во всяком случае со своих.

Или этот скальп еще раньше добыли, пока овцекоз воровали? А впрочем, какая теперь разница? Во всесоюзный розыск нас точно не объявят, так что, если даже аиотееки и догадались насчет подставы, им же хуже! Пусть живут, чувствуя себя дебилами. (Я же живу!) Потому насчет скальпов уточнять не стал, а только спросил:

— Тов’хай вернулся?

— Ага, давно уже, — недовольно буркнул Витек, который с этим Тов’хаем был фактически одногодком, и между ними шло какое-то малопонятное соперничество. (Хотя, опять же, почему «мало»?) — А зря ты меня все-таки не взял.

— Цыц! — привычно огрызнулся я. — Во-первых, какие твои годы, и так еще навоюешься, надоесть успеет. А во-вторых, кто-то же должен был с ранеными сидеть. А два ученика равняются одному шаману. Как, кстати, раненые-то?

Ученики, перебивая друг дружку, начали мне докладывать о состоянии пациентов. Хорошие новости. Гит’евек пошел на поправку, да и остальным вроде получше стало. Плохие — тот парень с развороченным плечом, по всему видать, уже не жилец. Рана жутко завоняла и почернела, весь горячий, то трясется от холода, то задыхается. М-да, похоже, не уберег. Гангрена. Сегодня вечером посмотрю — и добью, чтоб не мучился. Настроение сразу как-то пошло в минус.

А лучшее, что можно сделать в такой ситуации, — это испоганить радость другим.

— Два плюс три — сколько будет? — задал я коварный вопрос ученикам. И прикрикнул: — На пальцы не смотреть!

— Шес. Вось. Пять! — помогая себе движениями языка, нахмуренными бровями и закаченными под веки глазами, сосчитали мои подопечные.

— А что будет больше — три плюс пять или пять плюс три? — Ага, Витек даже грести бросил, мучительно сражаясь с такими гигантскими цифрами. Я эту подляну давно уже готовил, приберегая на сладкое. Раньше-то в моих уравнениях одна сумма была точно больше или меньше второй. А вот сейчас пусть пошевелят извилинами, прикидывая соотношения названных цифр. А все для того, чтобы думать учились.

Одно плохо. Я ведь тоже был не из этих — не из умников! Мои математические знания ступеньку между арифметикой и тригонометрией уже не преодолели, застряв где-то посредине. Так что, по-хорошему-то, все, что я могу, — это научить их считать, плюсовать-вычитать да умножать-делить. На этом все.

А со всякими там логиками вообще беда. Нам логику, именно как предмет, никогда не преподавали. Я, конечно, как всякий интеллигентный человек (ага, ничто так не говорит об интеллигентности, как десяток висящих на поясе скальпов и шрамированная рожа), кое-какие слова, используя которые можно за умного сойти, знал. Типа там всякие «силлогизмы» да «парадоксы». А вот что это на фиг такое, — помню уже с трудом. Так что как учить своих учеников знал весьма смутно. А еще я что-то такое про двоичный код слышал. И что вообще в начале мышления вроде как лежит что-то вроде — «это является тем или тем не является». Вот как-то так — сплошной сумбур.