Борис Орлов - Рокировка

И она показала Василию язык.

Светлана слопала аж три порции мороженого, Василий и Артем ограничились двумя, а Саша и вовсе съел только одну, да и ту толком не доел. Нет, нельзя сказать, что мороженое в «Метрополе» ему не понравилось, но оно было уж очень не таким, к какому он привык в детстве. Хотя то и было советское – вкусное и натуральное. Это же мороженое было приторно-сладким и очень жирным. Кофе тоже оказался непривычным: сильный аромат странно сочетался с какой-то непонятной кислинкой и странным, неприятным привкусом…

– Скажите, пожалуйста, – Саша тронул за руку официанта, который убирал вазочки со стола. – А какой это сорт кофе?

– «Наша марка», первый сорт, – ответил официант, ничуть не удивившийся вопросом. Посетители иной раз и не такое спрашивали.

– Вы не поняли, – снова спросил Белов. – Я имел в виду сорт кофе. Арабика, робуста, либерика?

– Ну, я же сказал – «Наша марка», – терпеливо пояснил официант. – Хороший кофе, и цикория всего четверть.

На такое объяснение Сашка только хмыкнул. В голове его вдруг всплыло: «Свежесть бывает первая, она же – последняя…» М-да, в СССР кофейное дерево не растет, вот и получайте, товарищи, что есть. Еще спасибо скажите, что это цикория – двадцать пять процентов, а не кофе…

Он положил на стол две бумажки по три рубля, предварительно незаметно извлеченные из чемодана. Официант смахнул деньги и умчался за сдачей. «А вот интересно, – задумался Белов. – Тут “на чай” принято оставлять, или как?» Но его размышления были прерваны возвращением официанта, который принес сдачу до копеечки, высыпал ее на стол и удалился, явно не ожидая продолжения. «Нет – так нет!» – решил Саша и встал из-за стола:

– Ну, что – в ЦУМ? За обмундированием?

Возражений не последовало, и вся компания бодро потопала на выход.

Сашу Паукер догнал у самых дверей и доверительно шепнул ему в самое ухо:

– Не надо рассказывать товарищу Сталину, что вы были в ресторане. Он этого не любит…

Белов мгновенно остановился, обернулся и некоторое время изучал Паукера внимательным, чуть насмешливым взглядом. Затем произнес:

– Благодарю вас, товарищ Паукер, но я не думаю, что соврать моему приемному отцу – хорошая идея.

И с этими словами он отправился догонять ушедших вперед ребят, оставив Карла Викторовича размышлять над тем, какие же отношения действительно связывают этих двоих людей – Хозяина и «удивительного мальчика»?..

К главному входу в ЦУМ они подошли почти одновременно с тем, как Вера Степановна вышла им навстречу. Она снова кинулась обнимать Сашу, потом потащила ребят за собой в магазин, воркуя, что вот сейчас она их покормит, а потом уж они ей расскажут, где это ее Саша два дня пропадал? Паукер пошел было за ними, но его внутрь магазина не пустили, а на его стук и требование открыть, невнятный голос буркнул из-за двери, что магазин закрыт на обед и что приходить надо «опосля». И лишь после того, как Карл Викторович добрых пять минут колотил сапогом в закрытую дверь, к нему вышел милиционер. Увидев сунутое в нос удостоверение, он тут же пропустил Паукера внутрь и выслушал его сбивчивые объяснения, но помочь ничем не смог. Он не имел ни малейшего понятия о том, куда прошли дети и что это были вообще за дети. Его просто в тот момент не было у дверей.

Карл Викторович был готов схватиться за голову: мало того что этот безобразный Власик оттеснил его от Хозяина, так еще и он сам, вместо того чтобы доказать свою полезность и незаменимость, умудрился потерять сталинских отпрысков! От бессилия он наорал на ни в чем не повинного дежурного милиционера, пообещал ему все кары небесные и уже собирался звонить на Лубянку, просить помощи, когда вдруг откуда-то сбоку раздался голос:

– Дядя Карл! Дядя Карл! – Паукер завертел головой, но откуда его зовут, понять не мог. А голос раздавался где-то поблизости. – Дядя Карл! Ну голову же поверни!

Наконец, Карл Викторович сообразил. Внизу, куда вела маленькая, узкая лесенка, открылась дверь, и оттуда его звал Василий:

– Дядя Карл! Ступай скорее сюда!

Паукер быстро спустился, мельком отметив, что Василий переоделся в какой-то новый, военизированный костюм из отменной диагонали. Он незамедлительно отвесил комплимент сыну Хозяина:

– Ну, ты, Васенька, прямо – командарм! Семен Михайлович, Климент Ефремович и ты! – и с этими словами он, согнувшись, нырнул в складское помещение ЦУМа.

Тут было царство вещей. Стеллажи с отрезами, стеллажи с костюмами, стеллажи с обувью, какие-то тюки, мешки, громоздящиеся под потолок коробки, короба, ящики… Паукер покачал головой и в восхищении цокнул языком. Вот это – да! А он-то, он… вымаливал, выклянчивал, угрожал, требовал, чтобы привезли из-за границы французское, немецкое, английское… Дурак! Вот с кем надо было дружбу заводить: с работниками Мосторга! Впрочем, еще не все потеряно… И он поспешил вперед, туда, где раздавались возмущенные взвизгивания Светланы.