Владимир Мясоедов - Рейд-босс

– Эй, ну не надо так. Голод – не тетка, да и вообще, флоринит первым начал… – смутился я и поспешил испепелить улику, смущающую своим обмякшим тельцем найденышей. – Стоп… Пацифисты? М-да… Пацифисты-контрабандисты-гномы… А я думал, что уже ничему не удивлюсь в этой жизни. И в парочке следующих тоже. Ну, по крайней мере, если склероз не заработаю. С чего же вас так угораздило, бедолаги?

– Это наше личное дело. И закончим на том, – буркнул Рымли, похоже, слегка отошедший от шока. – Двигаемся дальше… Только если вы опять захотите устроить что-нибудь подобное, лучше предупреждайте. Хоть глаза закрою.

– Ну, названия боевых заклинаний я обычно громко кричу. Правда, иногда уже после их сотворения и попадания в цель. Думаю, этого хватит, чтобы при желании не увидеть, как эта самая цель превращается в прах, пепел или нарезается мелкими кубиками. – Мои ноги зашагали по маршруту, подсвеченному в прозрачном ободке коммуникатора. – Нет, ребята, а что вас на самом деле так шокировало? Ну куснул я самоходный сорняк… И что? Он первый напал и к тому же умер быстро. Не кричал, чувствуя приближающийся конец. Не плакал, как ребенок, видя, что из него, еще живого, вытаскивают внутренние органы. Не звал мамочку, впав в детство от вида собственных кишок. Не истекал кровью, уляпывая все подряд. Не… Эй, вы куда подевались?

Задание «Криминальные элементы» провалено. Гномы-изгнанники Грымли и Рымли сочли, что им небезопасно и дальше оставаться рядом с вами, а любые встретившиеся на станции опасности будут меньшим злом.

Штраф за провал: Легенда о маньяке-лейтенанте.

Легенда о маньяке-лейтенанте.

В пустых и заброшенных помещениях станции Орбитальный Оплот живет ее последний защитник, обладатель могущественных сверхъестественных сил, увидевший столько насилия, зла и жестокости, что они навечно оставили отпечаток в его душе. Чародеи, все до одного, и так являются в лучшем случае странными, но этот выделяется даже на их фоне. Обычно он старается вести себя дружелюбно, но иногда у него случаются приступы ярости, и тогда каждый, кто окажется слишком близко к нему, будет растерзан на мелкие кусочки! Двоим удачливым гномам удалось сбежать от него, пока впавший в неистовство безумец терзал попавшегося ему на пути флоринита зубами, и донести страшную правду до остальных.

Отношение с выжившими жителями станции понижено на 1. Всего – 14, дружественный нейтралитет. (Хороший вы человек… Наверное.)

Отношение с гостями станции понижено на 1. Всего – 1 (Безызвестность). (В толпе одно лицо из многих.)

– Убью этих чертовых контрабандистов! Буду кормить их свиной косметикой до тех пор, пока не лопнут, как воздушные шарики! – Я едва сдержался от того, чтобы не начать швыряться во все стороны не очень-то оформленным в сгустки боевых заклинаний огнем. – Знавал я миролюбивых гномов. Знавал трусливых. Но чтобы они от такой малости впали в истерику, сбежали куда подальше и принялись распространять такие дурацкие слухи?! Ох, не зря этих двоих слабонервных дегенератов из клана выпихнули с полным облысением… Не зря! Жаль, что сразу не прибили!

Кипя от возмущения и время от времени срывая злость на встречных флоринитах и зараженных, я шел дальше вдоль технических коридоров. Отсеки были неожиданно пустыми. И дырявыми. За время пути мне не раз и не два приходилось левитировать, чтобы преодолеть участки пола, состоящего только из удерживающего воздух силового поля. Обстрелявшие станцию корабли наделали в ней много дырок. Впрочем, как правило, палили они по точкам обороны, натыканным на Орбитальном Оплоте ну просто очень-очень густо. Однако свои эмоции довольно быстро пришлось унять, когда магическое зрение засекло весьма необычную ауру. Большую и почти идеально круглую.

– Диспетчер, замечены шаротанки. Переходим в режим радиомолчания, – шепнул я ИскИну. – Единственные встретившиеся мне до сих пор представители данного класса флоринитов входили в состав ассимиляционной партии. Вдруг у них еще и техник есть, способный запеленговать сигнал?

– Принято. Вы как раз находитесь в районе Высшей академии космонавтов, – откликнулся ИскИн. – Отмечаю это место как возможный вражеский фортпост.

В ближайшем углу что-то зашуршало, там зашевелилась тень с характерными листьями-ветками. Я не придал очередному флориниту особого значения и собрался просто походя рубануть его мечом. За что и поплатился, когда он едва не вогнал мне в глаз какую-то колючку, выстрелив ею с дистанции пары метров из какого-то оружия. Снаряд ослабил привычную, как вторая кожа, Незримую Броню на пятнадцать единиц, после чего лезвие клинка разрезало врагу сначала руку, а потом и стебель, который кончался не одним-единственным стержневым корнем, а целыми тремя, независимыми друг от друга отростками.