Владимир Мясоедов: Рейд-босс

– Вариант с принудительным квестом высокой сложности, случайным измерением, случайной точкой старта и потерей всех ранее набранных достижений? Однако ты экстремал… – уважительно протянул представитель администрации Нереальности. – Но это можно. И уплаченных финансов пусть в упор, но хватает. Так-с, займемся для начала кристаллом… Готово!

Багровый, режущий глаза свет быстро исчез, уступив место приятному белому сиянию. Вообще-то подобную метаморфозу можно было провести и чисто игровыми методами, но… У меня на это банально не было времени. И потому пришлось идти путем быстрым и простым, но дорогим чудовищно. Глаза сами собой вчитались в новое описание предмета, который я бережно сжимал в руках.

Кристалл Мира

Несмотря на иллюзию материальности, данное образование является чистой энергией. Души, составляющие его, наполовину растворились в Мироздании, но вместе с тем являются подключенными к пронизывающим ее потокам Эфира. И они могут выдернуть одного из них в привычный смертным план бытия… Или исчезнуть окончательно, став источником великой силы, которая может быть передана кому-нибудь другому. К сожалению, в обычном пространстве такая вещь находиться не может и довольно быстро деградирует. Единственная возможная форма существования для нее – слиться с аурой своего хозяина. Но если Кристалл Мира будет разрушен, то вспышка неуправляемой энергии сожжет душу заклинателя.

Тип: Уникальное, активируемое, симбиотическое.

Прочность: 100/100. (Уменьшается на 10 пунктов за каждую минуту нахождения в материальном мире или смерть носителя.)

– Черт, это больно! – Я приблизил артефакт к своей груди, и он будто втянулся туда прямо сквозь одежду. Оставив после себя незабываемые ощущения раздвигающего ребра булыжника. Жаль, что создатели Нереальности по каким-то своим причинам отказались от такой вещи, как личные пространственные карманы… Очень жаль! – Эх, теперь мне следует соблюдать особую осторожность. Ведь иллюзорная смерть в Нереальности довольно часто быстро и плавно перетекает в настоящую. Вся разница в том, что подохшие навсегда остаются пригодными для дальнейшей разделки трупиками, а прочие личности рассыпаются искорками, чтобы снова воскреснуть через какое-то время.

Созданная человеческим гением и трудами многосоставная вселенная Нереальности не была раем… Ну да этого всерьез, наверное, никто и не ожидал, люди ведь далеко не ангелы. Однако отвечавшие за ключевые точки созданной виртуальности высшие чиновники мирового правительства смогли переплюнуть ожидания даже самых завзятых пессимистов. Слишком уж большую натуральность они в приказном порядке заставили проявлять там, где без нее вполне могли бы и обойтись. Хитро сославшись на законы и прецеденты добровольной и принудительной эвтаназии, озабоченные экономией ресурсов твари продавили наступление полноценной смерти для тех игроков, которые не сумели правильно распорядиться своим вторым шансом. Ведь что такое оцифрованный человек? Просто набор данных, соединенных между собой строчками программного кода. И при наступлении предусмотренных законом случаев, то есть потере всех уровней своего персонажа и без возможности заплатить реальными деньгами, чтобы купить себе нового, его можно просто… стереть.

– А эти ребята, я так понимаю, добровольно принесли себя в жертву, – системный администратор задумчиво рассматривал лежащие вокруг статуи тела. – Интересно, как вы сумели определить, кто станет тем счастливчиком, которому достанется главный приз?

– Тянули жребий. Мы друг другу доверяли… Нет, доверяем. И будем доверять, – пожал плечами я. – Вон, обычные соломинки у статуи лежат. Продолжим деловое общение?

– Ах да, аккаунт! – Исполняющий обязанности виртуального бога чуть-чуть прикрыл глаза. – У тебя сейчас улучшенный бессрочный… Хм, а ты как его добился, если не секрет?

– Доблестно задохнулся при колонизации Марса, после тридцати лет героического латания дырявых модулей синей изолентой! – фыркнул я, морщась при воспоминании о собственной смерти. Неприятное было ощущение… И хоть с тех пор в виртуальности приходилось терпеть и куда больший дискомфорт, но он уже чувствовался каким-то не таким. Не натуральным. Как, впрочем, и все мое нынешнее существование. Но разумных альтернатив ему не было. – И все из-за того, что рабочие скафандры колонистам не меняют по семь лет, хотя они рассчитаны только на пять!