Василий Сахаров - Северная война

Иногда, в краткие минуты покоя, такие, как сейчас, моя личность из двадцать первого века спорит со своим оппонентом из века двенадцатого. Я задаю себе вопросы и сам на них отвечаю, находя оправдание своим поступкам. Жестоко ли мы поступаем? Да, несомненно. А имеем ли моральное право уничтожать мирные поселения и людей, которые виновны лишь в том, что через их деревни пойдут католики? Тоже да. А почему? Да потому, что мои воины, особенно венеды, помнят о Старгарде, Любице, Браниборе, Девине, Липске, Яроброде, Рерике, Барлине и многих других наших городах. Некогда там тоже обитали мирные люди, которые не хотели войны, жили по законам Прави и славили своих богов. Но пришли враги, которые перебили всех, кто не принял новую веру и не желал становиться рабом, остальных загнали под ярмо, а славянские города либо разрушили, либо переименовали на свой лад и заселили выходцами из внутренних районов Священной Римской империи и Фландрии. Так было, и сейчас мы не хотим, чтобы Зверин стал Шверином, Волегощ превратился в Вольгаст, а на развалинах венедских поселений пировали вороны. И потому делаем своё дело – поджигаем дома и уничтожаем любые продовольственные запасы, до каких только добираемся. Ведь если есть выбор между жизнью соплеменника и жизнью чужака, человек всегда выберет своего. Таков закон природы и таковы заповеди богов, а кто против них, тот обычная крыса, которая предаёт братьев по крови, и место таким выродкам в Пекле.

– Вождь, – ко мне подошёл Юрко Сероштан, – пленников доставили.

– Сколько их?

– Трое. Два воина и один священник.

– Как твои раненые?

– Один тяжёлый, наверное, умрёт, а другой ничего, скоро оклемается.

– Горячие у тебя воины, Юрко. Одёргивай их, пусть не зарываются.

– Да, вождь, – кивнул Сероштан, у которого это были первые потери, и закусил кончик уса.

Ко мне подвели пленников. Начать я решил с духовного лица, и вскоре передо мной сидел цистерцианец, среднего роста пожилой мордастый мужичок в порванном белом балахоне, но без чёрного пояса и скапулярия. Монах был спокоен, не нервничал, значит, сильный человек и был готов принять смерть за веру. С такими людьми бывает сложно, но рано или поздно разговаривать начинают все, главное, правильное воздействие. А поскольку дознаватели из варягов у меня опытные, да и чёрные клобуки умельцы, каких поискать, вскоре монах заговорил.

Болтал он бойко и, выслушав его, я узнал, что пять священников из аббатства Клерво и десяток тамплиеров были посланы своим начальством в Данию, а конкретно в город Рибе к Шарлю Понтиньи, который тщетно пытался заставить датских ярлов выступить в поход против венедов. Викинги не желали повторно наступать на одни и те же грабли и влезать в новую кровавую мясорубку и решили отсидеться в стороне от войны и встать на сторону победителя. Вот если крестоносцы нас поломают, тогда они атакуют Зеландию и перекроют нам выход в океан, а в противном случае потрясут оружием, снова осядут в своих замках и, возможно, под видом венедов начнут атаковать англов или франков. Церковь это конечно же понимает, и католических иерархов подобный расклад не устраивает. Поэтому они стремятся как можно скорее стронуть викингов с места, для этого в Данию и направлялись благословлённые самим Бернаром Клервоским отличные проповедники и опытные тамплиеры. Но на их пути возникло моё войско, и быть цистерцианцам убитыми.

Оставив рядовых пленников, которые были кавалеристами из конного отряда бременского архиепископа Адальберта, варягам, я решил пройтись по лагерю. Воины сколачивали и вязали лестницы, мастерили факелы и точили оружие. Через несколько часов должен начаться штурм Дунборга, и в успехе сомнений не было. Это уже шестой замок на нашем пути, и всё отработано. Люди верили мне, а я доверял им. Тренировки и удачное начало нашего диверсионного рейда наложили на всех свой отпечаток, и боевой дух высок как никогда.

Остановившись, я подсел к случайному костру, от которого пахло свежей мясной похлёбкой. Хотел перекусить, а затем вздремнуть несколько часиков, но не судьба.

– Вадим, – к костру подбежал Самород.

Варяг выглядел странно, в глазах беспокойство, а в душе какое-то непонятное смятение. Я сразу же подобрался, приготовился к неприятностям.

– В чём дело?

– От Громобоя гонец прибыл, говорит, что Вартислав в беду попал.

– Где гонец?

– Он ранен. Его сейчас перевязывают.

– Веди.

Мы прошли на другой конец нашего лесного лагеря, где около тракта стояли повозки, их было полтора десятка, и здесь обнаружили молодого варяга из дружины моего зеландского соседа Громобоя. Воин был тяжело ранен. Его левый бок сильно располосован, гонец тяжело дышал, один из волхвов Яровита осторожно промывал его рану резко пахнущей настойкой.