Егор Чекрыгин - Странный приятель

В результате этого посещения под подушку, что лежала на койке Ренки, перекочевал изрядно тяжелый кошелек, набитый отнюдь не медью, а полновесными королевскими коронами. Хотя Ренки был уверен, что запасы всех их трофеев канули в Лету вместе с полковым обозом, который почти полностью достался неприятелю, когда добро из возов выкидывали, чтобы положить туда раненых. Но, видно, в том и была особая мудрость лейтенанта: несмотря на потерю обоза, самое ценное он сумел сохранить.

Помимо кошелька Ренки получил точный отчет о том, за какие заслуги ему причитается каждая монетка, и не без удивления понял, что сюда ему зачли и работу с Готором по установке мин, и возглавленную атаку, и командование группой заграждения. Дела, вроде бы совсем не связанные с темными махинациями общества.

Впрочем, протестовать и спорить Ренки не стал. Полученной суммы, при разумных тратах, вполне хватило бы на год весьма умеренной, но не голодной жизни. Примерно такой, которую вел Ренки до попадания на каторгу.

— Короче, Ренки, давай быстрей выздоравливай! — сказал напоследок Готор. — Тут есть дела поинтереснее, чем валяться в койке. И кстати, завтра меня не будет — отправляюсь согласно командировочному предписанию в местный университет, вербовать студентов на службу королю. Пришлось выставить Йоовику большой кувшин вина, чтобы послали именно меня. Нет, я вовсе не собираюсь прельщать студиозусов великолепием и роскошью королевской службы — умные в это не поверят, а дураков нам и своих хватает. А вот забраться в тамошнюю библиотеку да хорошенько поковыряться в старых пыльных томах, а может, еще и с умными людьми поговорить — вот это будет весьма недурственным занятием, а то, признаюсь тебе, со всеми этими каторгами и армиями я несколько одичал. Одно плохо, — печально вздохнул Готор, после чего выдал одну из своих чудных шуточек: — Печально, что у вас не принимают в университеты девушек. Только представь, как милые стайки дивных пташек, полных желания познавать новое и лишенных родительского надзора, порхают по аудиториям или бродят по тенистым аллеям в ожидании храброго солдата, который поведает им о своих подвигах… в том числе и на войне!

— Да уж, — развеселился Ренки, нарисовав себе эту фантастическую картину. — Это было бы премило. Одна беда — чему именно смогут обучаться юные особы в университетах? Уж не медицине ли и законоведению? А может, гы-гы, девушки окажутся сильны в математике, философии или в алхимии с астрологией? Вот скажи мне, Готор, откуда в твоей вроде бы светлой голове вообще возникают столь бредовые идеи?

— Да не такие уж они и бредовые… — сказал Готор, с самым серьезным видом продолжая шутить и дурачиться. — Или ты думаешь, что женщины совсем уж не способны к обучению?

— Ой, не смеши. У меня опять ребра заболят, — махнул рукой Ренки, а потом, вдруг став очень серьезным, задал вопрос, который серьезно беспокоил его все последние дни:

— Слушай, Готор, а меня… того… лицо… Ну в смысле сильно изуродовали?

— Хм… — Готор даже словно поперхнулся, настолько неожиданным был этот вопрос. Раньше как-то его молодой приятель столь явно не демонстрировал свою озабоченность внешним видом. — Да нет. Не сказал бы… — ответил он, предварительно внимательно поглядев на Ренки, будто видел его в первый раз. — Только вот тут вот, слева, где под волосами шрам идет, седая полоска появилась. Но это даже придает тебе мужественности и загадочности. А где шрам на лоб выходит… Так из-за этого, знаешь ли, у тебя этакий грозный и слегка суровый вид, вроде как ты бровь нахмурил в гневе. Девушкам, наверное, такое понравится.

В полной мере оценить, как его новая внешность действует на противоположный пол, Ренки смог примерно через неделю, когда полковой лекарь оу Мавиинг наконец отпустил его из госпиталя «долечиваться своими силами».

Друзья доставили сержанта оу Дарээка в дом, где они должны были проживать с Готором согласно квартирному предписанию.

Вообще-то двум сержантам не полагалось жить в таких роскошных условиях, но, поскольку от полка осталось меньше половины численного состава, все пользовались моментом и старались устроиться как можно лучше. Даже солдаты, которым по уставу на зимних квартирах полагалось иметь одно спальное место на трех человек (один спит — двое бодрствуют), расселялись весьма вольготно в домах местных мещан.

Так что впервые за долгое время у Ренки появилась собственная комната и возможность уединиться в ней. Уже одно это делало условия его новой жизни почти райскими. А если еще учитывать мягкие перины, небольшой садик за домом и обилие воды и фруктов — на какое-то время Ренки показалось, что он попал в сказку. Но…