Егор Чекрыгин - Странный приятель

— Прости, Готор, — сказал Ренки, разливая из бурдюка по кружкам последние капли вина и делая знак Гаарзу, чтобы доставал новый, — но вряд ли можно считать все это чем-то особо достойным. Эти, как ты их называешь, диверсии не могут составить чести настоящему солдату!

— Гы… Ренки… А по-твоему, надо встать в полный рост в линию, шагах в тридцати от врага, и начать палить друг в дружку из мушкетов, пока у одной из сторон нервы не выдержат, или, сблизившись лицом к лицу, тыкать налево и направо штыком и дубасить прикладом? Это, по-твоему, и есть истинная воинская доблесть?

— Ну да! — кивнул Ренки очень уверенно. — Как же еще можно доказать свою доблесть и неустрашимость? Только выстоять под вражеским залпом, дать ответный и сломить противника в штыковой атаке. А все эти ползанья в ночи, поджоги и взрывы… Все это как-то… недостойно солдата! Уж больно похоже на разбойничий налет или работу грабителей. Дроут, Таагай — без обид!

— А то, что четыре десятка человек одними лишь «поджогами и взрывами» заставили почти всю вражескую кавалерию убраться восвояси с театра боевых действий, это, по твоему разумению, проходит как карманная кража или случай вопиющего мошенничества?

— Это… — замялся Ренки… — Это… Все равно как-то это недостойно. Будто выстрел в спину или удар исподтишка. Настоящие солдаты не должны так сражаться!

Ренки снова и снова ловил себя на мысли, что представлял войну совершенно иначе. Да и не было это, как ему казалось, настоящей войной.

Та ночь была какой-то нервной, суетливой… и глупой. И пусть потом остальные сержанты и солдаты радовались и удивлялись тому, что все прошло как по маслу, Ренки особого повода для радости и гордости тут не видел.

Свой обоз кредонцы, вдохновленные тем, что враг стремительно удирает от них, охраняли из рук вон плохо. Нет, приученные палками капралов к жесткой дисциплине часовые на постах отнюдь не спали. Вот только постов этих было чудовищно недостаточно для охраны такого большого обоза. Так что тооредаанские диверсанты проникли внутрь кольца часовых без особых проблем и смогли сделать свое черное дело, не встретив ни малейшего сопротивления.

И никакой погони по горячим следам кредонцы, занятые тушением огня, организовать не смогли. Так что отход был выполнен безукоризненно, и за всю операцию никто даже ранен не был. Скука!

А потом опять долгие марши под палящим солнцем. Разве что груза на плечах теперь было значительно меньше, а вот прятаться и скрываться приходилось куда больше. Они полдороги только и делали, что прятались да крались. Еще бы на карачках их ползти заставили, как каких-нибудь скунсов. Хотя разок и ползали, прячась в какой-то канаве от мелькнувших вдали кредонских егерей. И так — почти две недели.

На взгляд Ренки, гордиться подобными «подвигами» было нечего. Хотя Готор и утверждал обратное, весьма восторженно отзываясь и о сделанном деле, и о том, как лейтенант и сержанты сумели все организовать. Остальные тоже были очень довольны — для них лучше лишние сто верст пробежать под грузом, чем один раз обменяться залпами с врагом. Ну да ведь на то они и простолюдины. А вот чем так восхищался Готор, Ренки понять не мог.

Напоследок им опять улыбнулась удача. Почти возле самого лагеря своих войск особый отряд наткнулся на очередной разъезд кредонских егерей. Большую часть перестреляли (не мудрено — в сорок-то мушкетов), а трех взяли в плен.

От пленных и узнали, что, лишившись возможности снабжать верховых животных водой и кормом, кредонское командование было вынуждено отправить свою кавалерию обратно на побережье. Это соответствовало и данным армейской разведки, которая доносила, что сильно надоедавшие раньше своей охотой на водоносов, фуражиров или отставших солдат всадники, однажды даже устроившие большой налет на обоз, пару недель назад ослабили свой напор и куда-то исчезли. Тооредаанская армия вздохнула с облегчением.

Полковник сообщил лейтенанту, а тот — солдатам, что в штабе ими очень довольны и по такому случаю даже разрешают устроить небольшую пьянку, что обычно строго каралось начальством.

Вообще-то порция вина входила в обязательный ежедневный солдатский рацион. Конечно, не так, чтобы напиться, но слегка захмелеть хватало. И кстати, для многих солдат винная пайка была чуть ли не единственной привлекательной стороной службы, и они весь день жили только для того, чтобы дождаться очередной кружки и забыть на несколько мгновений о тяготах и постоянной опасности, сопровождающей солдата даже в мирной жизни.