Егор Чекрыгин - Странный приятель. Сокровища Империи

Кредонец внезапно отпрыгнул назад, развернулся и побежал, смешно, по-моряцки косолапя и раскачиваясь из стороны в сторону. Это было настолько глупо — пытаться убежать от кого-то на корабле, что Ренки даже не сразу бросился за ним в погоню.

А кредонец тем временем забежал в капитанскую каюту и выскочил на балкончик на корме. С обезьяньей ловкостью перелез через перила и спустился на палубу ниже. Когда Ренки, поддавшийся охотничьем инстинкту, последовал за ним (и, надо отметить, несмотря на свою молодость, проделал тот же путь отнюдь не с той же легкостью), то обнаружил, что, видимо, попал в каюты младших офицеров. Побежал дальше. Успел заметить юркнувшую в люк тень. И бросился следом.

Поначалу это даже показалось ему смешным. Он уже мысленно начал сочинять рассказ о том, как гнался за кредонским контр-адмиралом, а тот убегал от него, обезумев от ужаса… И только на нижних палубах Ренки вдруг понял, куда они бегут, и ему сразу стало не до смеха. Проклятый кредонец, уже довольно немолодой, грузный и коротконогий, двигался с проворством обезьяны, буквально соскальзывая по трапам вниз и несясь в полутьме палуб, словно сова по ночному лесу. На ровном месте длинноногий Ренки догнал бы его за несколько секунд. Но тут, в лабиринте корабельного брюха, бывалый моряк уверенно доказывал преимущество опыта над молодостью и силой.

Уже когда контр-адмирал остановился возле дверей крюйт-камеры и поднял вынутый из-за пояса пистолет, Ренки прыгнул вперед, выставив перед собой шпагу и почти не надеясь достать.

Шпага вошла куда-то в бедро. Кредонец, падая, успел выстрелить, но пуля ушла в потолок. И тем не менее оба еще несколько мгновений лежали зажмурившись, ожидая неминуемого взрыва.

Казалось бы, не все ли равно, сразит тебя маленькая пуля, мгновенно пробившая сердце, или разметает в клочья взрыв нескольких сотен пудов пороха? И все же последний вариант почему-то казался Ренки особенно жутким.

Звяк, звяк! Контр-адмирал бил стволом своего пистолета по кортику, пытаясь высечь искру. Если его матросы и «пороховые мартышки» [3] «Пороховыми мартышками» обычно называли стоящих на самых низших ступенях корабельной иерархии матросов, чьей основной обязанностью в течение боя было подтаскивать к пушкам порох из расположенной в трюме, ниже уровня воды, крюйт-камеры, а в другое время — выполнять любую грязную и неквалифицированную работу. Обычно «мартышки» набирались из мальчишек лет десяти-двенадцати, служивших «за науку», а то и просто украденных на берегу. были недостаточно аккуратны, то на палубу могли просыпаться крупинки пороха и пороховая пыль. Подчас может хватить одной искры, чтобы уничтожить не то что корабль — целую крепость! [4] Двадцать седьмого августа тысяча восемьсот десятого года после взрыва порохового склада в португальской крепости Альмейда английский гарнизон был вынужден сдать ее французам. Потому-то все, кто работает в пороховых хранилищах, ходят в специальных мягких тапочках.

Ренки сделал очередной выпад своей шпагой. На сей раз укол был смертельно точен. Контр-адмирал военного флота Кредонской республики оу Раавиинг проиграл свой последний бой.

Победитель встал и попытался отсалютовать шпагой, признавая доблесть врага, но низкий потолок помешал сделать это. Тогда Ренки тщательно закрыл дверь, на всякий случай даже забив под нее кортик адмирала, чтобы труднее было открыть. И начал устало подниматься наверх.

— Ни фига себе! — только и сказал Готор, когда друг ответил ему на вопрос: «Ты куда пропал?»

А потом, как обычно, началась работа. Надо было срочно расцепить суда, вывести побитого кредонца из бухты, освободив путь «Чайке», оценить ущерб…

Окончание боя проходило в сумерках, а к тому времени, когда Ренки вылез на палубу, на мир опустилась тьма. Что в общем-то было и к лучшему, ведь где-то тут, рядом, должен был бродить и второй фрегат, наверняка привлеченный звуками пальбы. К счастью, как объяснил Готор, на море звук хоть и распространяется довольно далеко, но его источник определить не так-то просто. А если еще учитывать острова, искажающие и сбивающие направление… Можно было надеяться, что кредонцы не смогут найти место, где в течение менее чем получаса корабли обменивались полноценными залпами.

И все же ночь выдалась весьма беспокойная. Наспех заменить бушприт на «Чайке», исправить порванный такелаж… И все это в темноте, при свете фонарей.

А еще этот долгий и крайне неприятный спор вокруг судьбы захваченного фрегата. Даже не жадность — восхищение не позволяло морякам уничтожить такой прекрасный корабль. Почти идеальное соотношение скорости и силы. Выдержанная много лет древесина каркаса, мореный дуб, пущенный на обшивку, и мачты, собранные из деталей из железного дерева. И это не говоря уже про красное дерево, шелк и бронзу в интерьере кают. Все на этом корабле казалось размещенным правильно и по-разумному. Каждая досочка, каждая деталь тщательно подогнана — знаменитая работа кредонских верфей, чье качество славилось по всем морям.