Виталий Храмов - Сегодня – позавчера

Отсюда было видно, как Мишка распластался на спине в воронке, споро перебирал руками, оглядываясь ежесекундно. Молодец Мельник – создал вокруг Кадета «мёртвую зону».

– Давай, старшина, вставай! Долг Родине ещё не уплачен!

Командир расчёта только замычал в ответ, но протянутую флягу с коньяком принял, жадно отпил три глотка, вернул. Закопошился, осматривая орудие. Нашу суету враги заметили, пули стали щёлкать по бронещитку орудия. Вдвоём мы перевернули орудие на колеса, одно из которых тут и отвалилось. Пока подставляли «протез» из ящиков, Кадет сжёг танк. Умница! Герой! Танк полыхал, как пионерский костёр, три живых факела бегали подле, а Кадет раненым зайцем прыгал из воронки в воронку, возвращаясь на свои позиции.

– Это он нас убил, – прохрипел старшина, – мы ему колёса отбили, в ленивец попали. А он нас тут же и накрыл.

– Мы ещё живы! Сколько снарядов?

Оказалось – два бронебойных и три – картечь.

– Лупи картечью!

Дробовик калибра 37-мм – это вам не хухры-мухры! Поднявшихся в атаку немцев сметало, как кегли при страйке. Они залегли. И хорошо – картечь кончилась. И мы залегли. Танков и броневиков (целых) перед нами не было. Я вспомнил слова особиста, поднялся над щитком пушки, бегло пересчитал. Девять. Одного не хватает.

По щитку щёлкнула пуля и с рёвом срикошетила вверх. Я спрятался.

– Девять. Нехило мы им дали!

– Что девять?

– Девять танков подбили. И это мы ещё не всерьёз воюем. Заманиваем их.

– Умираем только всерьёз.

– Ты это брось, старшина. Сейчас они нам новые мишени пригонят от моста, отстреляем с тобой снаряды и уходи. Ребят своих заберёшь и уйдёшь.

Старшина хмыкнул, пополз к своим раненым – один пришёл в себя.

Кадет влетел на огневую так же, как и я – на четвереньках.

– Молодец, Михаил! От лица командования объявляю тебе благодарность! Буду просить представить тебя к награде.

– Служу трудовому народу!

– Не ори. И объясни мне, какого лешего ты оставил позицию и припёрся сюда?

– Мельник приказал. Послал проверить, почему орудие молчит.

– Танки ждём. Потому и не отсвечиваем. А ты нас демаскируешь, ходишь тут. Ладно. Иди, Мельнику передай, что у нас всё в порядке. Пусть они с Озеровым пехоту отсекают. У нас ещё два снаряда.

– А потом можно мне сюда вернуться?

– Можно Машку за ляжку и козу на возу. Разрешаю.

Кадет уполз в ход сообщения. Стрельба стихала.

– Что-то мне это не нравится, – пробурчал я. Выглянул из-за пушки. Тут они, немцы, не отходят. Близко – метрах в трехстах залегли.

– Перегруппируются – опять полезут. Слышишь – рычат моторами.

– Что-то они слабовато. Я от них ждал большего.

– Всегда так. Самолетов сегодня нет. А то бы уже бомбили. Они как споткнутся – тут же самолёты налетают, – старшина лёг рядом, достал махорку.

– Как ребята?

– Один очнулся. Нога перебита – идти не сможет. Второй тяжелый. Ты их перевязал?

– Я.

– Хорошо перевязал. Жгуты бы не наложил – уже кровью бы истекли. Где научился?

– «Мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь».

– Стихи? Ты из студентов?

– Нет. Контуженый я. На всю голову.

Я тоже закурил. Приполз Кадет.

– Миша, наблюдай. Только не высовывайся. Ты свой лимит героизма на сегодня выбрал.

– Это ты, сынок, танк этот сжёг?

– Я.

– Спасибо тебе, парень! От всех нас. Отомстил ты за ребят. Я видел, как они горели. Живьём! Так им, вражине!

– А время только к девяти, – я посмотрел на часы. – Я думал уже за полдень.

– Рота! К бою! – донеслось далёкое. Я продублировал.

– Кадет, твоя позиция – тот ход сообщения. Пехоту не подпускай. Чаще переползай.

– Понял.

– Ну, старшина, с Богом! – я подтянул к себе оба снаряда, похожих на большие патроны.

Старшина открыл затвор, глянул сквозь него, потом стал выглядывать через прорезь в щитке орудия, крутил маховики.

– Всё! – сказал он, опять ложась на землю. – Ждём. Бить будем в упор, наверняка. Ты, старшина, снаряды-то положи и иди. Я один управлюсь. Пехотой лучше займись.

– Ладно.

Я лёг в край огневой, положил рядом две «колотушки», что были за поясом и мешали. Разорвал пачку с патронами, стал набивать в рожок магазина. Стрельба разгоралась с новой силой. Стали слышны крики на немецком. Я выглянул – танк шел не на нас, правее. За ним бежала пехота. Напротив меня немцы наступали перебежками, но как-то вяло, как сонные.

– А вот и наш клиент! – крикнул я. Танк вырос как из-под земли, пуская клубы чёрного дыма и ревя. Башня его стала поворачиваться, выискивая жертву для себя. За ним, из той же лощинки вылез бронетранспортёр.