Виталий Храмов - Сегодня – позавчера

Оказалось, что предатель этот был очень назойливым парнем. Постоянно лез ко всем, «любопытствуя». Бородач повинился, что сказал ему, куда мы идём.

– Откуда ты знаешь, куда мы идём?

– Ну, перед нами железка. А пройти её можно с техникой только в двух местах. Одно, ближайшее, ему я и назвал. А до второго лишних полдня идти.

– Долбоёж! Язык тебе, к чертям, отрезать! Выступаем немедленно! Бегом!

– На второе место?

– Смысла нет. Бежим в ближайшее. Они оба разом перекроют, но до второго – дольше. Один шанс – проскочить раньше, чем они раскачаются. Бегом, мать вашу! Отстающих лично буду расстреливать! Вы все – носители информации государственной важности. Никто не должен живым им достаться. Лично проконтролирую.

На бегу узнавал дальнейшие подробности. О Госте из Будущего с ним никто не разговаривал, раций ему в руки не давали, но он же не слепой и не дебил. Сам два и два сложит. В последнюю ночь он терся около «Шевроле», скрёбся сзади, но багажник открывался только с водительского места или с брелка. На водительском месте спал Кадет, заблокировавшись изнутри, а брелок – у меня. Его вспугнул Кадет, на скрежет постучав пистолетом в стекло, не выходя.

– Молодец, что не вышел. Заколол бы тебя, девчёнок, немца освободил, артефакты бы схватил – ищи его.

– Он мог и через стекло.

– Это шум. Ночью звук хорошо распространяется. Мы из него шашлык бы через минуту сделали, и он это знал.

Пересчитали рации, другие иновременные вещи. Всё на месте. Может, мелочи, мусор?

– Он пакетики с чаем брал. Мы все брали.

Я тоже взял пакетик в руки. «Гринфилд». Чай как чай. Вкусный. А, чёрт! Дата изготовления на каждом пакетике. И каждый запаян в серебристо-цветастый тончайший пластик. Это мне привычно, а здесь нет таких технологий. Ещё парочку бумажек из мусора, дешёвая прозрачная пластиковая шариковая ручка (брал любой желающий), которых в этом времени тоже нет – достаточно. Любой разумный немецкий офицер поймёт, что мы – при оритетная цель. И ловить нас будут так, будто с нами Сталин.

Нашёл Бородача, раскрыл карту.

– Показывай.

– Здесь можно нормально перейти железку. В остальных местах без переправы не удастся.

– И окажемся мы в западне. Железка, две реки.

– Здесь и здесь – броды. Ещё два моста.

– Мосты они перекроют. Броды на карте не отмечены, но тоже легко найти. Нам туда не менее суток – у них уйма времени. А дальше?

– А может, в другую сторону?

Я долго рассматривал карту:

– Тот же конец, но вид сбоку. Только отсрочит. Надо к точке рандеву прорываться, отрываться. Блин, и надо нам оказаться в таком узком месте – никакого манёвра. А ты ему про место встречи не говорил?

– А я знаю, где оно?

Мы с ним долго играли в гляделки. Похоже, не врёт. Не знает. Догадывается, но не знает.

– А отсюда куда мы можем затеряться? Тут довольно обжитое место, жильё, дороги. Они нас там будут блокировать. А справа болото. Реку слева нам незаметно не перейти. Повиснут, пока не порвут на куски.

– Болото. Есть путь через болото. Там гать была лет… давно, в общем. Но очень давно. Пеших я проведу, а вот техника и повозки не пройдут.

– Немец может знать о проходе?

– Ваши-то не знают.

– Какие это наши?

– Советская власть я имею в виду. Браконьерская это тропа.

– Ты, дед, эту херню брось! Советская власть не только наша, но и твоя. Немало хорошего она для народа сделала и ещё сделает.

– А ты меня, пацан, не агитируй Родину любить. Не моя она власть и не будет моей!

Мы схватились за грудки, налетели бойцы, растащили. Ясно, что все на взводе.

– И что мне теперь делать с тобой, контра? Как мне верить тебе? Или ты ещё один конь троянский?

– Делай что хочешь. Я не падла, сказал – выведу, значит выведу. И немца бить буду. И предателей. А вот любить красных ты меня не заставишь! – пыхтел Бородач, скрученный сразу тремя бойцами.

– Не верю. Тля! Что ж за засада-то?!

– На кресте тебе клянусь, командир! Выведу! Не продам! Самое дорогое у меня – здесь. Внучка, единственная моя кровь. Как я предам-то?

– Ладно, отпустите. Другого варианта всё одно нет. Веди. Помирать – так вместе будем. И давайте в темпе! Живей! Неужто не чуете, как петля вокруг наших шей сжимается?

Когда остановились на перекур с перекусом, раскурочили всю машину – оторвали к грёбаной матери капот, крылья, фонари, обвес, достали аккумулятор, радиолу, повыдёргивали провода, антенну. Вырвали двигатель. Топливо слили. Наполнили им две пластиковых полторашки из-под выпитой сладкой воды, остальное перемешали с остатками бензина для БТРа.