Виталий Храмов - Сегодня – позавчера

– Темнеет, – ответил я. – Не любит немец ночью воевать – днем до хера успевают. А вот погода налаживается, нам на беду. Будет нам завтра «адская карусель» «лапотников».

Комбат оторвался от трубы, втянул ноздрями воздух:

– Похоже, ты прав. Зенитки нам не помогут. Так что думаешь?

Я выдал ему результат своих размышлений.

– Да, я тоже так думаю, – кивнул он, – Как ты уже заметил, готовим круговую оборону. Я прикажу эвакуировать тыл, медсанроту, автопарк. Бодаться будем до последнего, но потом мы сможем отойти только в тот лес. Надо на той лесопилке организовать промежуточный лагерь. Только не знаю, кого старшим назначить. Хотел тебя, но Степанов выбыл. Будет эвакоколонной командовать. Кто на роте может остаться?

– У меня в строю только один взводный остался.

– У всех так. Командиры выбывают слишком быстро. У меня командиров на взводы не хватает. Отдать некого.

– А, нужен такой, чтобы и там справился и тут не отощать? Тогда пусть Кадет командует.

– Кадет? Ты в своём уме? Он же пацан совсем!

– Точно. Перспективный пацан. Пусть учится руководить.

Комбат покачал головой, потом махнул рукой:

– Вон, боевой журнал батальона, пиши. Приказ пиши о присвоении Кадету, как там его, Перунов? Звания «сержант» и задания на организацию запасной позиции в районе лесопилки. Что вылупился? Нет у меня больше нач-штаба! Штыком ему кишки выпустили. Не стал он твой «доспех» надевать, жив был бы. Пиши. И писаря нет – он теперь пулемётчик. Никого нет. Даже Школеров погиб. Хоронить нечего – снарядом прямое попадание.

– Написал.

– Ещё пиши – в случае моего выбытия командование батальоном принимает комроты-раз, то есть ты.

– Как же так-то? Я даже не командир!

– А кто ты? Сапог? Валенок? В тебе я вижу мою замену! Знаю, сбережёшь людей. Воюешь ты получше многих, пиши! Дальше – при невозможности продолжать бой приказываю отойти в лес, на запасные позиции, с дальнейшим выходом на соединение с регулярными частями Красной Армии. Написал? Давай подпишу. Печать поставь, вот она лежит, число и время. Собери всю эту канцелярию и Кадету передай. Людей ему выдели. Иди, потом подходи, думать будем.

Сначала я нашёл Тараса. Приказал ему готовить отход тылов.

– Что именно готовить?

– Всё. Уводить надо всю технику, транспорт, да, ё-моё, ты старшина или кто? Всё! Исполнять! На весь имеющийся транспорт погрузишь раненых. Чтобы ничего, что в завтрашнем бою не понадобится, тут не оставил! Что не сможешь увезти – уничтожь! Командует колонной капитан Степанов. Если что-то непонятно – к нему. И вообще – пора бы уже научиться своей башкой думать! Исполнять!

Тарас заметался на месте, видно, не зная, что именно делать в первую очередь.

– Стой! – остановил я его. – Не мечись, соберись с мыслями, обдумай всё хорошенько, потом беги. Дотемна не высовывайся из укрытий. Лучше скажи, что успел сделать в лесопилке?

– У-у! – глаза Тараса блеснули. – Полноценный ротный склад! На неделю провианта и боезапаса.

– Херово. Пропадёт половина. Отходить будем пешим порядком лесами. Как потащим?

Тарас пожал плечами.

– Ладно, не твоя забота. Степанову помоги. Школеров погиб, ты теперь зампотыл. Принимай хозяйство.

Тарас плюхнулся на лавку, стянул с головы каску и пилотку, весь как-то пригорюнился.

– Отставить траур! Твоя задача – сохранить тылы батальона и всех раненых бойцов и командиров. Будут тылы – будет батальон, потеряешь имущество – расформируют.

– А люди?

– Людей пришлют. Полбатальона живы – подлечатся – в строй встанут. Тыл – скелет батальона, будут кости – мясо нарастёт. Нас из окружения дождись. Только сохрани всё, что мы с таким трудом создали. Ты понимаешь, что я хочу тебе сказать?

– Да, Витя, я тебя понял. А вы?

– Мы ещё пободаемся тут. Налегке будет проще оторваться и уйти. Ты давай, помозгуй тут, но не волынь долго. До утра должны отойти так далеко, чтобы танки вас не догнали. Если погода будет ясная – схоронитесь где-нибудь, с темнотой продолжите путь. Для самолетов фашистов ваша колонна – мишень. Ладно, удачи!

– И вам, старшина! – раздалось многоголосо с разных концов Тарасовой ямы. Во как! Тут оказалось полно народа. Хотя не стемнело ещё, но в овраге «Тарасовой ямы» я их уже и не видел.

Побежал, всё так же пригнувшись, проведать Степанова, проговорили с ним с полчаса. Мельника винтовку отдал Степанову, обещал передать.

Обстрел ослаб. К длинному южному оврагу, где закрепилась моя рота, уже не перебегал, а шёл. Вместе с Шилом, его ребятами и группой сапёров, загрузившись, как мулы, минами и ящиками с Ф-1. Эти сапёры умели ставить растяжки – я им этот нехитрый партизанский приём из будущего показал ещё в процессе формирования батальона, чем заслужил репутацию минёра-виртуоза, хотя не смог бы обезвредить ни одной мины. За ночь команда Шила должна была зачистить овраг, а сапёры – заминировать. Пока же они расположились в наших окопах – роту я отводил, оставив Шилу лишь один станковый пулемёт с усиленным до трёх человек расчётом.