Елена Вахненко - Продать душу

Я лежал и тупо пялился в стену, а мысли витали вокруг рассказа Алекса и монологов Дона… Почему я так плохо слушал его? Впрочем, Алекс тоже хорош! Белый маг называется! Неужели не мог предложить мне помощь? Просто бросил на произвол судьбы! Поступил хуже Дона!

Я скрипнул зубами от досады. Многое я отдал бы за возможность вернуться в свой мир и позабыть обо всем произошедшем. Вновь стать обыкновенным парнем, которого заботят лишь немногочисленные радости жизни…

Когда часы громким перезвоном возвестили о наступлении семи вечера, я заставил себя подняться с постели. Обычно я ужинал поздно ночью в очередной реальности, но сегодня не имел намерения покидать замок. Может быть, стоит перекусить? Я прислушался к себе. Легкий завтрак в компании Алекса успел забыться, и я начал испытывать голод, но мысль о жирных сытных блюдах вызывала тошноту. С гораздо большим удовольствием я бы пообедал черным хлебом с сухим сыром и запил молоком. Но на столе Дона хлеб всегда свежий и пышный, а сыры таят во рту…

Продолжая хмуриться, я спустился на первый этаж по скрипучей деревянной лестнице и вошел в столовую. Остановившись на пороге, приготовился отвечать на скользкие вопросы Дона, однако, обежав беглым взглядом комнату, с огромным облегчением убедился, что моего мучителя пока нет. А секундой позже ощутил новую волну радости: за длинным столом, уже заставленным разнообразными блюдами, сидела ученица черного мага. Бледная ото сна (наверняка не успела еще нанести привычный грим), с встрепанной кудрявой копной, девушка зябко куталась в черный с золотом пеньюар и поминутно зевала, прикрывая очаровательный ротик ладошкой. Вскинув голову на звук шагов, ведьмочка улыбнулась и весело произнесла:

— Ну, наконец-то хоть кто-то! А то я уж подумала, придется ужинать в одиночестве…

— А Дон где? — осведомился я, устраиваясь напротив. Белла пожала плечами:

— Понятия не имею… И, честно говоря, рада его отсутствию, — прибавила она тихонько. В ее голосе мне почудилась некая прохладная нотка.

— А что так? — как можно небрежнее обронил я, принимаясь за тушеные овощи.

Девушка помолчала, прежде чем ответить:

— Я не знаю, что ему говорить… Мне… мне противно. И он противен, и я сама себе — тоже.

Я, испытав невольное удовлетворение, признался с кривой усмешкой:

— Хорошо тебя хорошо понимаю! Целый день сегодня потратил на попытку осмыслить произошедшее.

Белла зябко поежилась и, отвернувшись, сухо проговорила:

— Да, я уже знаю, что граф умер…

— Правда? Дон успел рассказать?..

Уголки пухлых бледно-розовых губ чуть дрогнули. Белла слегка повернула голову и искоса взглянула на меня.

— Нет, Дон тут ни при чем… Я выяснила у слуг, — вкрадчиво пояснила она. — Спросила, где ты находишься. Честно говоря, больше всего я боялась…

Запнувшись, девушка порозовела и оборвала себя на полуслове. Избегая моего взгляда, она сделала торопливый глоток вина и, судорожно закашлявшись, вынула кружевной измятый платочек и спрятала в нем лицо. Я смотрел на нее с восхищением и нежностью, боясь поверить мелькнувшей мысли: неужели Белла больше всего боялась узнать, что погиб именно Я? Неужели я сумел произвести на нее благоприятное впечатление?.. Впрочем — почему бы и нет? Я отнюдь не урод, да и вообще, принадлежу совсем иной эпохе и, наверное, представляюсь ей почти инопланетянином.

— Я ужасно выгляжу, — вдруг сообщила ученица Дона с легким смущением. Эти слова настолько не соответствовали действительности, что я не удержался от смешка. Мне-то она как раз больше понравилась такой, как сейчас: по-утреннему встрепанной, мягкой и совсем юной…

— Ерунда! — убежденно заявил я.

Белла улыбнулась, на щеках выступил легкий румянец, а зеленые глаза сверкнули озорством. Я в свою очередь отпил из собственного бокала и осторожно спросил:

— А каким чудом тебя занесло к Дону? Как ты умудрилась стать колдуньей?

Белла насупилась и исподлобья взглянула на меня:

— Ты действительно хочешь знать? — поймав мой утвердительный кивок, недовольно заметила: — Но тогда и тебе придется поведать мне свою историю…

— Разумеется! — с жаром пообещал я, весь обратившись в слух.

Девушка, закусив губу, около минуты смотрела в одну точку на столе, будто надеялась отыскать свою историю в виде вышивки на узорчатой скатерти. Потом тряхнула головой, словно собравшись с силами; густая масса красно-золотых кудрей разметалась по ее лицу. Миндалевидные глаза колдуньи вспыхнули решимостью, голос зазвучал спокойно и уверенно, взгляд же оставался расфокусированным: