Андрей Посняков - Мятежники

Хорошая все-таки удалась рыбка – жирная, вкусная и прожарилась на угольках – в самый раз. К ней бы еще картошечки – вот без чего Виталий в этой эпохе страдал, прям вот только сейчас понял! Нажарить на сковородке с хрустящей корочкой или с пахучим подсолнечным маслом намять, да просто отварить – рассыпчатую, с укропом, с луком… Объедение! Не то что эта дурацкая рыба. Тьфу!

Молодой человек с отвращением выплюнул кость. Картошечки бы! Да и вообще, лучшая рыба – колбаса.

Положившись на юную жрицу – и в самом деле, паломники-друиды здесь не были редкостью – молодой человек и вовсе перестал думать о дороге, полностью сосредоточившись мыслями на дальнейшем. Вот, придут они в Алезию… а там – что? Какого-то конкретного плана у Виталия, увы, не имелось, да и не могло иметься – откуда знать, как там встретят? Судя по всему, кое-кто уже успел нашептать Верцингеториксу что-то весьма неприятное в отношении самого Беторикса и его приятелей.

Камунориг – вот с кем нужно встретиться в первую очередь. Если, конечно, дома – в той полукрепости-полудворце, что лично верховным вождем была выделена для жительства «друиду из Британии» и его супруге – никого уже не было, а такое вполне может случиться. Виллу отняли, могли отнять и дом. И все же, все же верилось, что именно в Алезии все прояснится, должно, ибо где еще, как не там?! Там Верцингеторикс, вельможи, интриги, враги, завистники и друзья. Скорей бы добраться, о, боги, скорее б!

Солнце уже припекало, палило плечи, впрочем, дующий навстречу путникам ветерок оказался вполне свежим, приятным, пахнущим сладким клевером и сеном. А здесь ведь, верно, уже и первую травку косили, заготавливали корма для коров, вон, на лугу и стога, копны…

Там-то беглецов и окликнули, едва те вышли к лугу. Вдруг, откуда ни возьмись, выскочили из лесу всадники, помчались наметом, низко склоняясь к гривам коней. Всадники… Благородный люди. Либо – разбойники, одно другому не мешает.

Беторикс неспешно положил руку на меч, развернулся, готовый дать отпор любому, кто толок сунется, не так-то уж много их и было, всадников, всего-то полдюжины. Четверо – на неказистых лошаденках, с одинаковыми, с закругленными углами, щитами с большими, сверкающими на солнце, умбонами – явно военные слуги, амбакты, или зависимые люди, нечто вроде позднейших вассалов, пятый – седой – точно – слуга, а вот шестой… точнее говоря – первый… Плечистый, длинноусый, со светлыми, зачесанными назад волосами, целой гривой, он чем-то напоминал самого Верцингеторикса – такой же неудержимый, грозный воитель, вождь.

Осадив коня, он окинул путников подозрительным взглядом, неожиданно смягчившимся при виде белого плаща.

– Я вижу, ты – друид? – скривив губы, произнес вождь.

Именно так – вождь, ибо кем еще мог быть этот столь уверенный в себе вельможа?

Беторикс важно кивнул:

– Ты не ошибся, благороднейший. Меня зовут Бетрайк из рода Мангиба, а это мой слуга, уже почти посвященный в овата, Лит.

– Идете в Бибракте? – сразу смекнул вельможа. – Ведь, тс… так?

– Ты весьма проницателен, о…

– Меня зовут Даган, сын Вальдирена, цм… – благородный незнакомец наконец соизволил представиться. Говорил он интересно, в конце фразы будто причмокивал – «цм», «тс».

Остальные всадники – точно, слуги – гарцуя поодаль, почтительно молчали.

– Даган, сын Вальдирена, – задумчиво повторил Беторикс.

Вождь ухмыльнулся:

– Не пытайся вспомнить мое имя, друид, я ведь не здешний, из белловаков.

– Белловаки?! Это ж почти на краю света! – неподдельно ахнул молодой человек. – Далеко ж ты добрался, благороднейший господин!

Насколько помнил Беторикс – белловаки жили далеко на севере, у самого моря, точнее – у будущего Па-Де-Кале. Действительно, путь неблизкий.

– Был в Бибракте, спрашивал у Илексов совета, – поправив на плечах красный римский плащ, заколотый золотой фибулой, пояснил благородный Даган. – А ты, уважаемый друид, тоже идешь туда?

– Именно так, благороднейший.

– Один? Только лишь со слугою?

– Остальные слуги и воины нас скоро нагонят, – на всякий случай соврал молодой человек.

– А, так они задержались, цм-м?

– Задержались, именно так, благороднейший.

Какой-то странный выходил разговор, только вот, в чем его странность, Виталий еще до конца не понимал, хотя и чувствовал, вернее – предчувствовал.

– О, мой друид, – подойдя ближе, почтительно поклонилась Лита. – Предлагаю сейчас повернуть налево и пройти во-он той рощицей, так будет короче.