Андрей Васильев - Дороги судеб

– С чего ты взял? – удивился я. – Просто когда туда ходили мы, состав был более матерый, сам вспомни. А у тебя «волчата» большей частью необстрелянные да куча гражданских. Глаза у тебя только два, и разорваться ты не можешь.

– Я бы пошел. – Голд заложил большие пальцы рук за ремень. – Но мне очень хочется пообщаться с призывателем Великого Речного Зверя.

– А мы тебя дождемся, – заверил я его. – Фиг с ним, пусть поживет чуть подольше. Неделей больше, неделей меньше…

– Ладно. – Голд вздохнул. – Я и сам об этом думал. Тогда на обратной дороге рокировку сделаем, я – туда, девочки – сюда. Может, Азиза мне отдашь?

– Ты же его знаешь, – развел руками я. – Как по мне, я не против, но в некоторых вопросах его не переупрямишь и приказами не проймешь, ему эти приказы, как об стену горох. И эффективных средств воздействия на него нет.

Ювелир повеселел. Что мне в нем нравилось – тщеславия он был лишен напрочь, и тот факт, что к нему присоединился Голд, его очень обрадовал.

– Ну все, время. – Я протянул Ювелиру руку. – Давай, хвост пистолетом держи, а ушки – на макушке. И если через три дня с этого момента мы не вернемся, то уходи в сторону крепости. За степью следи во все глаза, понятно?

– Сто раз говорено уже, – невесело буркнул Ювелир. – Что за погребальные мысли?

Отвечать на это я ему не стал. Жизнь есть жизнь, кто знает, как оно повернется?

Кочевники не спали, они срисовали нас, как только мы показались на опушке леса. Правда, перед этим мы отмахали несколько километров в обратном направлении – все должно было выглядеть естественно, в том числе и наше появление, но это не стало для нас большой проблемой. С чего бы? Тяжестей особых, кроме ящика с оружием, у нас не было, его пер на себе Азиз, по-моему, особо этот вес и не замечая. Да и отряд был невелик: я, Голд, Азиз, Настя, Джебе, Жека и Лакки. Если уж сложим там головы, то не стоит слишком большой удар по боеспособным кадрам крепости наносить. Я бы и Настю с Жекой не брал, но их не переспоришь.

– Рад видеть друзей Салеха в добром здравии, – медленно произнес кочевник, не сводя с меня глаз. Испытывал, что ли, на предмет, знаю я это имя или нет?

Выглядели степняки экзотично: на плече у каждого – лук, одеты в какую-то рванину, видимо символизирующую халат, головы выбриты до блеска. И еще – они не азиаты, все трое. Абсолютно европейские лица, и разрез глаз – без малейшего намека на раскосость.

– И я рад видеть того, кто отведет меня к нему, – отозвался я в той же манере. – Если вы готовы, так и пошли, чего ждать?

– Друзья Салеха не хотят отдохнуть, попить воды? – удивился кочевник.

– Мы не дошли вчера до этого места совсем немного, – пояснил я. – Так что усталости особой у нас нет. А вот фляжки наполним, запас – это дело такое, он никогда лишним не бывает.

Этот, который говорит, воистину невозмутим, а вот напарники его пожиже будут. Оружие глазами едят, да и прочую снарягу – тоже. Причем взгляд у них такой нехороший, оценивающий, будто они свое имущество рассматривают, по недоразумению попавшее в чужие руки.

Я сунул свою фляжку Джебе и спросил у кочевника:

– Далек ли наш путь? До темноты доберемся до вашего лагеря?

– Зачем он тебе? – хитро улыбнулся он. – Мы идем туда, где наш народ покупает и продает товар, наше становище тут ни при чем.

Европеец, одетый в тряпье и говорящий, как татаро-монгол из древнего фильма, – это зрелище еще то. Безумная стилизация. Интересно, а он сам понимает, насколько глупо выглядит?

– Как тебя зовут? – полюбопытствовал я. – Субудай? Или Тохтамыш?

– Крис, – умудрился удивить меня он. – Имена мы не меняем. А вот все остальное, все, что было в той жизни, – оно уходит навсегда. У нас, детей степи, теперь новая судьба и новая душа.

Ага. Все-таки и тут есть некие конфессиональные закидоны. Одно дело – примкнуть к сильному, другое – разговоры о душе и всем таком. Подводит-таки великий каган под это дело определенную нематериальную базу. В принципе, правильно делает, стоять за други своя – это одно, а вот за веру – совсем другое.

– Потом расскажешь? – попросил его я. – Интересно же.

– Нет, – огорошил меня Крис. – Это наше внутреннее дело, и вас оно не касается. Те, кто не является одним из нас или нашим рабом, не имеет права знать, что происходит в Великом каганате. Вы готовы? Выступаем через три минуты.

И, что примечательно, – до тех их соратников, которые ушли в лес и не вернулись, им вроде как и дела нет никакого. То ли политика такая, то ли они полностью уверены в том, что с ними ничего не случилось и эта троица сама доберется куда надо.