Андрей Васильев - Дороги судеб

Тропинка действительно была. Пристань строили с умом, и потому на обрыв мы не карабкались по песку, цепляясь едва ли не за воздух, а поднимались по пусть и заросшей травой, но все еще свободно угадывающейся тропинке, которую некогда жившие тут люди сделали специально для этой цели.

– Не то чтобы убедил до конца, – ответил я ему. – Но, скажем так, аргументы, конечно. Давай вот как – мы все равно не завтра этот амбициозный проект начнем воплощать в жизнь, правда? Вот доделаем дела, соберемся большим курултаем и обговорим эту тему. Хозяйственников позовем, Берту, которая теперь вместо Оружейника…

– Идет, – немедленно согласился Голд и обратился к голым людям, которые шли за нами следом: – Вы свидетели!

Мне было немного дискомфортно оттого, что у меня за спиной топает пара совершенно мне незнакомых граждан, но, поскольку замыкал шествие Джебе, это была скорее психосоматика, чем серьезные опасения.

– У вас глобальные планы, судя по всему, – заметил мужчина. – Я так понимаю, вы хотите пристань восстанавливать?

– Не совсем, – ответил ему Голд. – Но этот вопрос тоже значится в списке дел на послепослезавтра, фигурально выражаясь.

– Коли люди строят, а не только рушат, с ними можно иметь дело, – не рисуясь, сказал мужчина. – Слава богу.

– Как вас зовут? – спросил я у него. – Знакомы уже минут десять, а имен ваших мы не знаем. Ну кроме Флая, разумеется.

– Я Вернер Хольц, из Дрездена.

Мне стало ясно, почему он говорил по-английски (а мы общались именно на этом языке) с таким акцентом. Я, правда, подумал было, что он датчанин или швед. Но нет, немец. – В той жизни возглавлял патентное бюро, думал в этой стать магом. Не стал, увы. Стал дичью.

Дичью. Как интересно. Определенно, им есть что порассказать. Но вообще, удачное приобретение. Патенты – это же изобретения? Может, он чего такое помнит, полезное? Да и вообще, немцы – народ обстоятельный и дисциплинированный, такие нам нужны.

– Ясно, – одобрительно сообщил ему я. – А вы, барышня?

– Я? – пискнула девушка. – Я Элишка, раньше жила в Кома́рове.

– Это где такой? – удивился я. Если бы не имя и не ударение в названии города на букве «а», я подумал бы, что она моя соотечественница.

– В Моравии, – пояснил Голд, увидел, что мне яснее не стало, и уточнил: – В Чехии. Рядом с Опавой.

– А-а-а! – кивнул я. – Тогда понятно. Нет, про города такие я не слышал, но понятно.

– Что понятно? – озадачилась теперь уже Элишка.

– Откуда вы такая замечательная взялись, – решил подольстить ей я, чтобы совсем уже напряжение с них снять и окончательно разговорить. – Чешские женщины славятся своей красотой.

Ну да, незамысловатый комплимент, но как умею.

– Да пропади она пропадом, эта красота. – Мои слова дали обратный эффект, судя по голосу, Элишка не порадовалась, а напротив, напряглась. – От нее одни неприятности.

Тут мы как раз поднялись на кручу, сразу повертели головами – не появились ли в поле зрения какие-нибудь незнакомые люди, и я предложил:

– Так, граждане. Судя по всему, вам есть что рассказать. Нам – тоже. Дорога у нас не то чтобы длинная, но и не короткая, так что начинайте сначала вы свой рассказ, а как закончите, так мы свое вам поведаем. Флай, не дергайся, я про свое обещание помню.

– Хорошо, – отозвался тот. – Тогда я начну, а они, если что, дополнят.

Начало рассказа было почти стереотипное – очнулся в лесу, ничего не понял, увидел сообщение о том, что не следует умирать, оно, кстати, так и не изменилось, судя по всему. Единственное, ему сразу Свод выдали, при рождении, причем вместе со стихотворением. Это жестко, оно и нас, людей, уже более-менее разобравшихся что к чему, в транс в свое время повергло, что уж тут про свеженародившихся говорить.

Побродил по лесу пару дней, поел ягод, поаукал. Последнее действие, что примечательно, принесло свои результаты. Его нашли, но это был тот случай, когда уж лучше бы не находили.

На него набрели какие-то очень наглые и очень злобные ребята. Они были голые, с дубинами и куда-то гнали несколько человек, испуганных до крайности. Для начала, осмотрев свою новую находку и перекинувшись парой слов, они предложили Флаю быстренько прибить старика, который тоже входил в число их трофеев и которого они называли «ходячая рухлядь», а после заняться сексом с девушкой, с ужасом смотревшей на происходящее. Это гарантировало Флаю более благосклонное отношение со стороны новых знакомых.

Ангелы в ряды «волчат» не попадали, нам были не нужны среди них моралисты и чистоплюи, нам одного Жеки хватает. Но при этом они все были нормальными мужиками, в самом правильном понимании этого слова. Застрелить врага, независимо от его пола, или перерезать ему глотку, – на такое они были способны, по крайней мере после того, как мы с ними поработали. Но это – враг. А проломить череп старику ради забавы – это не про них. И я этим горжусь. Мы бойцов воспитываем, а не упырей. Даже с учетом того, что Флай ничего не помнил, повел он себя так, как было нужно, пусть даже и неразумно в каком-то смысле.