Александр Харников - Царьград (сборник)

Да, такое не забывается… Так что придется напомнить «матери-командирше», причем предельно тактично.

– Товарищ Антонова… Нина Викторовна, мы с вами действительно виделись, правда, мельком, в Цхинвале, в августе 2008 года. Вы тогда были в звании подполковника. Помните, десятого августа, после боя корреспондент ИТАР-ТАСС берет интервью у ротного из батальона «Восток». Колоритный, матерый такой волчара, с рыжей бородой до пояса. А вы почти не изменились. Скажу честно, военная форма вам весьма к лицу.

Полковник Антонова опустила глаза – ага, вспомнила! Или делает вид, что вспомнила.

– Да, я тогда была при штабе группировки. А вы – в пресс-группе российских СМИ.

Я подумал про себя: «Вот скромница! Ну да, при штабе – в самом пекле она была». Но озвучивать мысли не стал и изобразил на лице понимающую улыбку:

– Точно так и было. Правда, поговорить мне с вами толком тогда не получилось. Я с передовыми частями отправился в сторону Гори и Тбилиси. Но героическая грузинская армия драпала так быстро, что мы их так и не сумели догнать. Ну, а вы?..

Полковник Антонова задумчиво посмотрела в сторону моря, будто что-то вспоминая:

– А моя дорога лежала в другую сторону, сначала в Зугдиди, а потом в Поти.

Тут я вспомнил одно загадочное происшествие, кажется, случилось оно двенадцатого августа.

– Американские «хаммеры» с секретной аппаратурой связи – это ваша работа?

– Знаете, Александр Васильевич, мне в тех благословенных краях пришлось увидеть много интересного, – полковник Антонова ловко ушла от ответа.

– Наверное, вы решили встретиться со мной не для приятных воспоминаний о былых славных делах и походах? – осторожно поинтересовался я. – Товарищ полковник, я вас внимательно слушаю.

– Нет, Александр Васильевич, кто старое помянет, тому…

«Вот, она еще и острить пытается!» – подумал я.

– Я бы хотела побеседовать с вами о цели нашей операции. А также о ее объективном освещении в прессе. Поскольку вы наш человек, то я считаю целесообразным посвятить вас в некоторые ее детали, с целью более эффективного информационного сопровождения операции.

Я пожал плечами:

– Речь идет о Сирии? К сожалению, я так и не смог побывать в этой стране. Был в Ливане, Турции, а вот в Сирии пока как-то не довелось.

– Ну, это не так уж и важно, – отмахнулась Антонова. – Вы журналист. Ваша профессия в чем-то сродни нашей. Как и разведчик, вы ищете информацию, анализируете ее. А потом, из увиденного и услышанного вами, пытаетесь создать нечто единое, цельное. Помимо всего прочего, журналисты иногда умудряются сунуть свой нос туда, куда не удается сунуть разведчику. Но я не о Сирии хочу поговорить с вами, а о Турции. Ведь во время ваших визитов вы проводили все свободное время не на пляжах Антальи, а посещали совсем другие уголки этой страны.

«Да, “контора” работать не разучилась… – подумал я. – Впрочем, если бы они этого не знали, я бы весьма расстроился непрофессионализму своих бывших коллег…» – и уже вслух:

– Итак, с чего начнем?

– Не секрет, что Турция – это ключевой игрок на сирийской «шахматной доске». Без нее Башир Асад давно бы помножил на ноль всех мятежников. Но чего добивается Турция? Отделения от Сирии еще одного куска территории? Ведь территориальные дрязги между Сирией и Турцией начались не сегодня, и даже не вчера.

– Да, Сирия никогда не забудет то, что в конце тридцатых Франция передала Турции часть сирийской территории – Александреттский санджак, Искендерун. Сирия, естественно, с такой перекройкой ее территории не согласилась. Эта тема продолжала и продолжает быть камнем преткновения в отношениях между Турцией и Сирией. Искендерун, как удобный порт на Средиземном море и место слияния трех рек, имеет для Сирии стратегическое значение.

– Вижу, что владеете информацией, – улыбнулась Нина Викторовна. – Но до сего времени эти территориальные споры как-то обходились без применения силы. Что же, по-вашему, стало причиной обострения нынешней обстановки?

– Я полагаю, что нынешнее правительство Турции проводит политику ползучей османизации. Дело в том, что где-то в конце девяностых Турция, после череды военных переворотов, окончательно похоронила идеи отца турецкой революции Кемаля Ататюрка. Он мечтал о Турции свободной, независимой, светской, порвавшей с идеологией Османской империи.

Но 1990 год оказался роковым для турецкой экономики. Стало очевидно, что потеряны десятилетия. Синонимом экономической реформы тех лет стала дикая приватизация и либерализация, безработица, остановка работы многих предприятий, уменьшение государственных дотаций в образование. И все в согласии с вводными, которые давал Турции МВФ. Это-то привело к ухудшению ситуации в социальной сфере и массового недовольства среди населения. Власть оказалась неспособна бороться с обнищанием, и тем самым были созданы условия для создания исламистских партий. И они были созданы. В качестве идеологической платформы исламисты взяли идею неоосманизма, или неооттоманизма. Тогдашний министр иностранных дел Турции Ахмет Давутоглу на съезде своей Партии мира и развития заявил… – я заглянул в свою записную книжку: «Мы – неооттоманисты. Мы вынуждены заниматься соседями и другими странами, включая и Африку».