Михаил Иванов - Длинные руки нейтралитета

– Не крал он ничего. Он за едой для семьи направлялся: ракушки тут на берегу добыть можно. Отец-то у него в море сгинул…

Матросам всё стало ясно относительно стрелявшего.

– Вот же ирод!

После разговора с Тарротом казак тоже помчался на берег. За время отсутствия командира Неболтай успел добежать до тела англичанина, отметить про себя безнадёжно испорченный мундир и затрофеить недурную саблюку (хотя и менее удобную, чем привычная шашка), флягу, в которой плескалась отнюдь не вода, и ружьё с дорогой серебряной отделкой. Деньги тоже сменили хозяина. Коня можно было изловить, и наверняка добыча оказалась бы ценной, но уж очень казаку не хотелось ехать верхом в пределах видимости англичан. Хорунжий тяжко вздохнул при мысли о дорогой сбруе и двуствольных кавалерийских пистолетах английской работы в седельных кобурах.

Тело кавалериста оттащили к люку и с некоторыми усилиями погрузили на корабль, завернув в парусину.

– Тихон Андропыч, есть ещё одно дело: отослать те бумаги, которые ты мне показывал, да получить кое-что. Пошли к… тому самому месту.

Бумаги ушли. В ответ пришло очередное отправление из другого мира. «Кое-что» оказалось очень небольшой деревянной коробочкой. Семаков приоткрыл, глянул, удовлетворённо кивнул и захлопнул её. Казак сделал вид, что содержимое посылки его ни капельки не интересует.

– Это не для меня, – небрежно заметил моряк, энергично зашагал к лестнице и резво спустился в пещеру.

– Таррот Гарринович, за мной был должок. Получите. Только не знаю, подойдет ли вам?

Дракон снял крышку, ловко поддев её когтем. Внутри лежал серебряный тонкий браслет, в который был вделан большой синий камень и красный меньшего размера. Браслет сразу же оказался на левой передней лапе хозяина пещеры. Взгляд у дракона на короткое время (секунд пять) сделался рассеянным: Таррот наскоро прикинул магоёмкость.

– Благодарю. Как раз такие кристаллы я имел в виду.

Семаков чуть заметно улыбнулся и подумал, что давешний разговор с Тифором наконец получил логическое завершение.

Дракон, в свою очередь, рассудил, что с таким кристаллом воды плавание и охота на рыбу станут гораздо легче. И ещё прошла мысль, что с хорошим кристаллом огня в пещере станет теплее. Разводить костёр Таррот не хотел.

«Морской дракон» вышел из грота и взял курс на Севастопольскую бухту. Когда в рубке остался лишь командир и казак, последний сказал приглушённым голосом:

– А ты заметил, Владим Николаич, наш Горыныч-то гневен сделался.

Семаков и сам сделал тот же вывод, но спросил:

– С чего так решил?

– Когда я рассказал, как в мальца стреляли, глаза у него стали такие… ну как если человек прицеливается, понимаешь?

– И я тоже подумал, что наш дракон в ярости. Они с мальчонкой вроде как в друзьях были. Правда, я не по глазам, а по голосу догадался.

– ?

– Больше рычания стало в речи.

– Ну и слух у тебя! Музыке небось учился?

– Было дело. Да только способностей у меня оказалось мало, – поскромничал моряк.

Лейтенант Мешков на следующий день был занят на дипломатическом фронте – передавал тело убитого англичанина его соратникам. При этом князь на безукоризненном английском объяснил, что «этот джентльмен был убит после того, как стрелял в безоружного русского мальчика восьми лет и ранил его». Принимавшая сторона никак не отреагировала на этот пассаж.

Костю отвезли в госпиталь. В тот момент дежурил фон Каде. С ним объяснялся лично капитан второго ранга Семаков.

– Видите ли, в этого мальчика английский кавалерист стрелял картечью. Разумеется, этого господина наши стрелки убили. Поблизости случился коллега Марьи Захаровны, но за излечение он даже не брался; его умений хватило лишь на то, чтобы поддержать жизнь пациента. Так что мы сейчас съездим за госпожой доктором.

Мариэла сразу же согласилась наведаться в госпиталь и посмотреть пациента.

Выводы последовали быстро:

– Сегодня я ничего не стану править: мне ещё восстанавливаться. Конструкты, установленные моим коллегой, простоят ещё сутки. Завтра с утра над ними поработаю. Заодно завтра я хочу узнать о происхождении этого ранения. Ни о чём подобном мне не рассказывали. Лечение обойдётся в двадцать рублей, потребуется четыре дня.

– Деньги вам передадут.

У командира была задача потруднее. Он по описанию и со слов соседей нашёл дом Елены Киприановой.

Дверь открыла девушка неопределённого возраста. Ей могло быть как тринадцать, так и шестнадцать. Моряк успел подумать, что острые черты лица и чуть длинноватый нос достались от отца, а вот светлые волосы и глаза явно были материнским наследством. Завидев незнакомца в военно-морском мундире, она ахнула: