Ольга Лебедь - Художники

– Мне в туалет!

Я неслась сломя голову. Пыталась не сшибить никого, кто б по дороге оказался. Боже мой, это немыслимо! У нас в туалете мой персонаж.

Он выискивал что-то в раковине, а когда я влетела, подцепил кольцо на цепочке и застегнул ее на шее. Цепочка. Это точно, на шее! И с кольцом. Я это сегодня во сне видела.

– Ты что здесь делаешь! – Господи, зачем я это спрашиваю. Я что-то сделала – мой персонаж, он здесь.

Я и такое могу?

– Ты кто? – он отшатнулся.

– Что делаешь тут?

– Какая тебе разница? – нахмурился.

– Ты мой персонаж!

– Что?

Я услышала шаги и побежала закрывать дверь.

– Уходи!.. Постой, как ты попал сюда?

– Ты сумасшедшая.

– Ты что-то видел? Как я это придумала?

– Ты не в своем уме, – он оглядел туалет. Наверное, в сотый раз, раз меня долго не было. – Ну и грязно тут.

– Тут чисто! Ты в мужском не был, – и я в первый раз подумала, что хорошо, что он ошибся дверью – у меня бы не было желания забежать в мужской.

Он вдруг оглядел меня.

– Мда.

– Вот спасибо, – мой голос звякнул сталью. Еще бы мой персонаж мне что-то говорил…

Хотя его я не очень помню. Вроде не представляла никого так. Лицо не совсем такое, тело крепкое, притом худой. Хотя да, черные волосы… Может, фантазия и воплощение работают между собой иначе? Но вот кулон я точно помню.

– Это что-то от царя? У тебя кулон. – Парень жутко прищурился. – Значит угадала. Ну и что мы воруем?

– Ты ничего не знаешь, девка!

– Ты мне не угрожай… ой!

Он впечатал меня в стенку, заткнул с силой рот. У меня заболели зубы. А запястья он перехватил, и тоже сжал, больно.

– Откуда знаешь? – прошипел он.

Глаза – как ярость. Я замычала, но он сдавил мне рот. Придурок! Ну точно мой персонаж. Тупоголовый. Но через секунду он мне рот открыл.

– Придумала, – попыталась поднять к губам ладонь, но он не дал, и зубы как и прежде болели.

Он посмотрел, подняв бровь, как на идиотку.

– Что ты придумала?

– Что кольцо, царя. Что его украли. Ты украл, видимо!

– Я не крал.

– Крал! Тогда зачем…

– Я не крал! – Мне язык снова сдавило. Да когда же они, Господи, на шум-то придут!

В дверь постучались.

– Мне срочно! Хватит там шалить! Дома подробности придумаешь!

Я поблагодарила бога за такую писклявую девочку. Парень отошел на два шага и с ужасом уставился на дверь. Туда снова врезалась рука:

– Эй!

– Уходи! – шепнула я ему.

– Куда?

– К себе возвращайся! В мир свой! Мой!

– Я ни в какой мир не возвращаюсь!

– Глупый что ли?

Ну тупо-ой!

Он огрызнулся.

– Понятия не имею, что я здесь делаю! Но в свой мир я возвращаться не знаю как!

– Заснула что ли?! – заревела пискляшка. Мне стало страшно.

– Иди туда!

– Куда!

– Туда! – я захлопнула кабинку. – Ноги убери! И не высовывайся!

На пару секунд все стало тихо.

– Ненормальная! – взревела толстуха – какая ж она оказалась толстая – и проскочила к первому толчку. Захлопнула дверь. Послышались звуки.

– Закрой дверь!! – заорала она, и я, прижимая нос, выметнулась наружу. Как бы она там не засиживалась.

Спустя двадцать минут девушка вышла в хорошем настроении.

Парня я нашла полуживого. Вывела его наружу. Пофиг, что увидят.

– Как ты себя чувствуешь?

– Не спрашивай, – промямлил он.

– Недалеко есть лестница…

Я приметила теперь внимательней, что он был в коротком плаще, а сам весь в черном, и плащ черный. Руки в перчатках до ладоней, пальцы открыты. Еще у него была классная заклепка на ремне, в форме пасти волка.

Худой. Высокий. Да я прям гениальна!

Когда мы спустились на первый этаж, на нас уже поглядывали.

– Дыши, – сказала я на улице. Он наклонился, судорожно глотая воздух.

– Почему не на уроке? – Расковский испугал меня своей внезапностью.

– Извините! Совсем не до того было.

– Оправдание… – был сказан мат. – А ты что?

– А это мой брат, – я коснулась ребер парня для поддержки, но кажется, только усугубила ситуацию. – Он… пролетом.

– Что значит пролетом?! – вставил учитель кулаки в бока.

– Недавно! – округлила я глаза. – Совсем недавно.

– Еще одного придурка?

– Что ж вы выражаетесь? – посетовала я. Меня опять обругали.

– Работать! – гаркнул Грег и ушел куда-то не туда, не к нашей аудитории. А, «работать» у него значило пахать, пока он где-то проветривается.

Я нагнулась к незнакомцу.

– Ты как?

– Во что ты меня впутала? – он немного дрожал, но дышал уже. Я закусила губу.

– Ну, ты творец.

– Какой творец?