Ольга Лебедь - Художники

Я на секунду задумался.

– Уволить, – подтвердил я. Даже Гера не стоит того, если не выполняет задания.

– Еще приказания будут?

Я постукивал пальцем по подлокотнику, смотря на окно.

– Принцессу не выпускать – единственное приказание, – полуобернулся я в кресле.

Стражник кивнул и вышел.

Я смотрел на окно, смотрел. Еремир – и вдруг такая настойчивость. Надо ему примешивать больше дозы в вино.

– Как он себя чувствует? – спросил я по внутренней рации, нажав на кнопку.

– Он молчит, ваше величество. Но состояние в норме.

– Хорошо, – я нажал на кнопку снова, и продолжил наблюдать через окно. А он за это время ни разу не пошевелился.

***

Как же мне хотелось расслабиться. Вся эта подготовка жутко утомляет! Говорил только себе, что это для дела. Но…

Геры нет. А о других девушках сегодня думать отвратительно.

Я постучался.

Открыл без предупреждения, поэтому застал императрицу врасплох. Она запахнула вторую грудь в халат, но я успел увидеть необычайную белизну царского тела.

– Регент Вольх! – у женщины играл на щеках ожидаемый румянец. И приятнее было, что он не сходил еще долго, дольше, чем я мог предполагать.

– Я хотел поговорить о делах, ваше высочество. Но, кажется, невовремя…

Женщина отвернулась и подвязалась поясом. До меня она снимала макияж – понятное занятие, учитывая, что ее слугу я заранее, настойчиво попросил уйти пораньше.

Я развернул пуф и сел напротив дамы. Она вроде бы сохраняла достоинство, хотя смотрел я на нее снизу вверх, уперевшись локтями в ноги.

– Я сожалею, что вам пришлось думать, будто моя страна желает напасть на ваше государство. Уверяю, все, что вы знаете об отряде, – слухи. По крайней мере, они не имеют отношения ко мне.

– Вы могли мне сказать об этом утром.

– Я не мог дождаться утра, – я переменил позу, отчего императрица насторожилась. – Мог бы, если бы вы не находились в моем дворце. А для меня положение гостей составляет первоочередную заботу.

– Рада это слышать, – женщина сомкнула губы и бросила взгляд на дверь. – Но если это была единственная причина, по которой вы явились в мою комнату посреди ночи, то уверяю, она не имеет под собой оснований для беспокойства.

Вот. Уже не имеет оснований.

– Где же ваша слуга? – спросил я, «удивившись».

– Я отпустила ее раньше, – императрица действительно решила, что она соврала.

– Мне прислать ей замену?

– Не стоит… Хотя было бы неплохо, ваше высочество, – женщина явно посмелела.

Я улыбнулся. Поставил пуф на место и поклонился даме. Она слышно вздохнула, когда я выходил из помещения.

И каким же удовольствием было увидеть страх, который захватил ее лицо, когда я вернулся двумя минутами позже.

– Что вы здесь делаете?

– Слуги все заняты, – я щелкнул замком. – Я помогу вам сам.

– В этом нет необходимости.

Тело женщины еще не было старым. Она едва переступила тридцатилетний рубеж – я чуть младше ее, мы почти ровесники, почти ровесники – а значит опыт, накопленный за десятилетие жизни с мужчинами, должен был в разы превосходить знания малоопытных служек. Может, она даже лучше Агнессы.

Женщина не закричала, хотя могла была. Но теперь она точно не сделает этого, раз испугалась в первый раз.

– Я прошу вас – уйдите.

– Отчего?

– Мне не нравится ваше присутствие.

– Почему? Я – властитель Зенсиса, молод, красив, хорош собой не только лицом.

– Прекратите это говорить…

– Я чем-то вас не привлекаю?

Я уже мог разорвать на ней ткань, но эта женщина сохраняла самообладание.

– Своими намерениями. Я полноправная правительница Далании, я наравне с вами.

– Не такие уж мы и равные, – прошептал я, наклоняясь к ее лицу. – Вы женщина, у вас есть женские слабости.

– У вас есть мужские.

– Да, есть, – я отдернул халат.

Она отбивалась.

Но не кричала.

Боже, да правда?

Ее тело было жгучим, и податливым. Очень полным и лоснящимся силой.

– Вы не смеете этого сделать!

– В ваших же интересах, чтобы об этом никто не узнал.

Она зарычала. О, как это великолепно.

В конце концов, бой – это так сладко. Женщины любят прелюдии.

Какие бы ни были женщины, они любят прелюдии.

– Если вы сделаете это, вам не видать со мной мира!

Я залепил ее слова поцелуем. Она брыкалась, но я уже совсем ее раздел.

В конце концов, в конце концов, ну же… О да, я не мог быть отвратнее мужчин, что у нее были! Я имел больше опыта, чем тот, кем она удовлетворяла свои похоти последние три года.