Дмитрий Старицкий - Горец. Гром победы

– …если всё всем ясно, то вам, господа командиры, час на сборы и далее по плану. С таким количеством артиллерии, как у нас, причем подвижной артиллерии, о враге не докладывают, докладывают о занятых рубежах. На юг только держим оборону, – и я раздал каждому под роспись копию боевого приказа, размноженного за последний час писарями. – Сверим часы, господа офицеры.

Озадаченные командиры разошлись по местам, растворившись в ходах сообщения.

Я посмотрел на мундир полковника под распахнутой шинелью. Ленточка Солдатского креста второго класса имеется. И все.

– Сверли дырочки на кармане под орден, полковник. Нынче или грудь в крестах или голова в кустах. Именно мы решаем судьбу империи. Здесь и сейчас.

Мой пафос не произвел на гостеприимного комполка никакого впечатления.

– Коньяку? – спросил он.

– И не только мне. Прикажи и своим солдатам выдать хотя бы по сто грамм перед боем. Для храбрости.

Еще раз оглядел будущее поле боя – и в панораму, и в бинокль, и невооруженным глазом, прикидывая, куда и как я поведу свой бронеход. И как будем прорывать вражескую оборону.

Неожиданно телефонист протянул мне трубку.

– Вас, командир. Штаб фронта вызывает.

– Откуда у нас связь с фронтом? – удивился я.

– Протянули, – улыбнулся он. – Только не мы, а к нам.

– Командир «железной» бригады майор гвардейской артиллерии Бадонверт у аппарата, – доложил я в трубку.

В ней сквозь хрипы помех послышался знакомый голос Аршфорта:

– Савва, как там у тебя обстановка?

– Стреляют, экселенц.

– Кто стреляет, куда стреляет, чем стреляет? Доложи как следует, – возмутился фельдмаршал.

– Докладываю, ваше превосходительство. С рассвета по настоящее время противник ведет массированный артобстрел из всех калибров, но при этом совершенно не трогает проволочные заграждения. Лес, в котором еще вчера квартировала бригада, уничтожен тяжелой артиллерией, но мы ушли из него вовремя. Еще ночью. Потерь нет. В настоящее время ударная группа броневой бригады и приданные ей полки изготавливаются к атаке. Для глубокого прорыва сил у меня маловато, экселенц, но демонстрацию наступления я проведу в любом случае. И еще неприятность… у нас разведка противника выкрала барона Тортфорта, и, судя по тому, как точно била их артиллерия по нашим ближним тылам, он, что знал, все рассказал.

– Мне об этом уже Вальд доложил. Много знал барон?

– Только в части его касающейся, но хорошему аналитику хватит и этого, экселенц.

– Делай что хочешь, Кобчик, но враг должен думать, что именно твой участок основной в наступлении.

– Тогда пришлите еще пару раз дирижабль. Крупный калибр после второй бомбардировки замолчал у них.

– Добро. Если будете уже в траншеях противника, когда прилетит «Гурвинек», то обозначьте себя красными ракетами, чтобы не попасть под свои же бомбы.

– Так точно, экселенц. Отдам соответствующий приказ.

– Я надеюсь на тебя, Савва. Оттяни на себя как можно больше резервов врага. – И командующий положил трубку.

Вышедший из своего блиндажа полковник только вопросительно посмотрел на меня.

– Командование фронта надеется на нас, – буркнул я.

Как всегда перед боем, меня немного потряхивало от разбежавшегося по жилам адреналина. И не только внутренне. Даже руки слегка подрагивали. Не помог и полковничий коньяк.

Около моей машины с бортовым номером 001 курил командир взвода «артштурма» старший лейтенант гвардейской артиллерии Ротлиф. Дядька в возрасте, за тридцать. Типичный горец из хайлендеров, служивший с призыва в горной артиллерии и даже закончивший военное училище уже после того, как накомандовался на унтерских должностях. Два Солдатских креста на груди. Самый авторитетный офицер в бригаде. После Вальда и… меня – мы все же имперские рыцари… Ему бы батареей командовать по-доброму с его-то майорским рангом. Но он поздно к нам пришел, когда все должности комбатов были уже заняты. Однако он в позу не встал и согласился на командира взвода. Очень ему хотелось в самоходной артиллерии повоевать.

Стоило только мне поставить ногу на бортовую скобу «артштурма», как он окликнул меня.

– Командир, на два слова приватно, – заявил он, выбрасывая недокуренную папиросу. – Чрезвычайно важно и срочно.

Мы отошли в сторонку так, чтобы нас никто не мог услышать.

– Ты что же это творишь?! – Шепот взводного для меня прозвучал как крик. – Куда лезешь в головную машину? А руководить боем кто будет? Ушедшие боги?