– Красиво жить не запретишь в резерве командующего фронта, – завистливо пропел полковник.
– Между прочим, я эти телефоны покупал на свои деньги, – опустил я его с небес на землю. – Мне так же выдали из интендантства всего один телефон парный на бригаду.
– А еще у вас герцог есть, который любит свою гвардию, – не переставал меня подкалывать полковник.
– А ты сам-то откуда?
– Я? Из Лое.
– Так ваш князь вообще премьер-министр и канцлер всей империи. Кто бы жаловался на сюзерена… – усмехнулся я.
Полковник отвернул от меня свое разочарованное лицо, якобы любуясь творением мастера Гурвинека. Дирижабль уходил на север, визуально уменьшаясь в размерах. Вернется он вряд ли раньше чем через три часа. Это если в темпе вальса действовать будут. И если его на другой участок фронта не отвлекут.
Некоторое время на стороне противника не было никакого шевеления, а затем загрохотало, и воздух загудел, завизжал от протыкающих его больших снарядов.
– Это куда же они бьют? – озадаченно спросил полковник, слыша, как в нашем тылу стали рваться снаряды калибром не меньше шести дюймов, а то и восьми.
– Туда, где еще вчера стояли мои коробочки, – пояснил я. – И если бы я ночью не перекопал твой задний двор, то сейчас бы как раз попал под раздачу. А так там уже пустое место. Булками шевелить надо вовремя.
– Майор, ты коньяк пьешь?
– Угости.
– Пошли ко мне в блиндаж, – предложил полковник. – Эта музыка надолго. Иной раз на целые сутки.
Хорошо переждали начавшийся обстрел.
Пообщались.
Понравились друг другу.
Накатили по паре стаканчиков хорошего коньяка.
И блиндаж мне у полковника приглянулся. Сразу было видно, что помещение обустраивали с расчетом жить в нем долго и по возможности с комфортом. Мебель простая самодельная, из струганых досок, без изысков, но все нужное есть.
– Как часто вас меняют с передка? – спросил я старожила траншейной войны.
– Раз в три месяца где-то. Но лучше бы меняли раз в месяц, – ответил он мне, выставляя на стол пузатую бутылку зеленого стекла. – Устают люди. Особенно когда погода сырая.
– Откуда такое богатство в окопах? – присвистнул я.
Коньяк был десятилетней выдержки и от хорошей республиканской фирмы.
– Полковые разведчики презентовали. У меня день рождения был недавно. Вот они и постарались походя пошарить по вражеским траншеям. – Полковник был горд за своих подчиненных. – Лейтенанта тогда еще «языком» притащили.
– За такой коньяк надо к Солдатскому кресту представлять, – пошутил я.
– Я и представил, – отозвался полковник с серьезным лицом. – Только за пленного лейтенанта, выкраденного прямо из его блиндажа.
– А где ваш начальник штаба? Я что-то его не видел на КП? [13]
– У него другой наблюдательный пункт, в обороне. Это для того чтобы нас разом не накрыло «чемоданом» и полк не остался бы без управления.
– Что ж, разумно, – оценил я тактическое новшество.
– Еще стаканчик? – предложил полковник.
– С удовольствием, – откликнулся я. – Такой нектар!
М-да… а стаканчики-то у него всего-то пятидесятиграммовые.
– А кто у вас в пехоте самый героический из солдат? Разведка? – спросил я, когда мы выпили по второму разу.
– Нет. Посыльные. Они каждый день со смертью в обнимку ходят. С той стороны снайпера за ними охоту открыли, да и пулеметчики не отстают. Среди них самые большие потери. Закусите? Есть консервированный колбасный фарш из Лое. Из дома прислали.
Я дал добро, и мы под грохот канонады пожевали бутербродов. Пополам с пылью, стрясаемой с потолка блиндажа близкими разрывами.
– Кажись, уже по нам бьют, а не по тылу, – заметил я. – И не шрапнелью. Надо проверить связь.
– Вот наденьте, майор, – протянул мне полковник нечто напоминающее коническую вьетнамскую шляпу, только из железа, покрашенную в защитный цвет.
– Что это? – удивился я.
– Стальной шлем. Помогает от косых осколков и шрапнели. Пулю, правда, держит только на излете. Во время обстрела в траншеях у меня остаются только наблюдатели. С тех пор как появился стальной шлем, смертность среди них сократилась втрое.
Покрутил я в руках эту пародию на «хошиминку» и увидел выбитый на ней шильдик «Лозе». А вот нормального амортизатора в этой каске нет. Концерн «Лозе» как был, так и остался криворуким. А мои руки до производства касок так и не дошли. Не было достаточно мощного пресса с глубоким штампом. А лепить что-то типа каски Адриана вручную из пяти частей для рядового солдата было слишком дорого, а потому неприемлемо для военного ведомства. А они вот как вышли из положения с теми максимально глубокими штампами, какие есть.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу