Дмитрий Старицкий - Горец. Гром победы

Ой, мама, роди меня обратно… Никакого режима секретности в этой империи нет. Наверное, о моих экспериментах с тракторами даже враги уже знают. Хотя у меня трактора еще только в котельное железо одеты, чисто натурно-весовые макеты по полигону бегают. Вместо пушки труба металлическая торчит.

– А что Молас?.. – спросил я, нарочито не конкретизируя вопрос.

– Молас стал генерал-лейтенантом и возглавил всю военную разведку империи. Как и его отец когда-то, – порадовал меня Ремидий. – Он теперь второй квартирмейстер имперского генерального штаба.

Ого… Считай, начальник ГРУ, если по-нашему. Рванул Саем вверх ракетным стартом.

Тут мы подъехали к отелю и по молчаливому соглашению прекратили разговор. Герцог напоследок попросил только не медлить с медицинской комиссией. Формальности должны быть соблюдены.

Пора нам пообедать, как самым обычным людям. Силы еще потребуются, впереди пара-тройка дней сплошной говорильни. И ее требуется выдержать. Быть лояльным, хотя бы внешне, ибо от этого зависит имперское финансирование моих проектов.

Для меня этот съезд важен не пленарными заседаниями, а кулуарами. Возможностью завести нужные связи среди промышленников. Я теперь не просто Савва с дикой горы, как это было в Будвице. За мной десяток труб зримо небо коптит. Промышленная империя из дюжины заводов.

С этими мыслями я вслед за Ремидием вошел в холл отеля.

Моего отеля, кстати…

Два дня в конференц-зале отеля «Экспресс» кукушки хвалили петуха, а петух раздавал комплименты кукушкам.

Если послушать патриотически настроенных ораторов не вдумываясь, так получается, что все у нас в империи безоблачно и гладко, несмотря на войну. Наоборот, война подстегнула развитие индустриализации и нивелировала многие связанные с ней социальные проблемы. Безработицу в городах и «лишних людей» на селе «съела» мобилизация. Наметился даже некоторый дефицит рабочих рук.

По сравнению с первым таким совещанием в оперном театре Будвица самые животрепещущие проблемы с пленарных заседаний ушли в кулуары. Каждый из фабрикантов предпочитал сам напрямую договариваться с правительством по расшивке узких мест своего бизнеса. Как показал опыт, так результативней. Да и чиновники, решающие вопросы, предпочитали теперь не уголовно наказуемые денежные откаты, а прямое свое вхождение в акционированный бизнес с анонимными акциями. Что тоже не терпит пленарности в обсуждениях.

Меня также осторожно прощупывали имперцы на предмет такого «сотрудничества», но отмазка у меня была железная – два электора в пайщиках. Договаривайтесь, ребята, сначала с ними. «Решалы» быстро поняли, что поляна занята большой рыбой, и ушли в тень.

Наметился также некоторый тренд к сращиванию банковского капитала с промышленным и образованию вокруг такого «материнского» банка разнопрофильных концернов. Горизонтальная интеграция, к которой поголовно стремились акулы имперского капитализма до войны, не оправдала себя. Трест оказался очень неуклюжей и малоповоротливой деловой машиной. А сил и средств, чтобы полностью монополизировать какую-либо отрасль промышленности в размерах всей империи и диктовать рынку свои цены, ни у кого еще не было.

Так что если кулуарные разговоры и давали пищу для ума, то не такую уж питательную. Но заседания в зале не давали и этого. Разве что там довели до бизнес-сообщества новую экономическую политику имперского правительства в условиях военного времени.

Гораздо интересней оказался статистический справочник, который был издан малым тиражом специально под этот съезд и роздан делегатам. Инфляция пока не зашкаливала, в среднем была пять-семь процентов в год. Терпимо. И далеко неравномерно распределялась по группам товаров. В основном дорожал импорт, большая часть которого попадала на рынок контрабандой. Понемногу дорожало продовольствие, но плавно и не настолько, чтобы вызывать открытое раздражение населения. Все больше посевных площадей отдавалось под технические культуры. В области товаров широкого потребления стало заметно оскудение ассортимента в текстильной промышленности, но еще не настолько, чтобы нечего было носить.

Все больше увеличивалась доля готового фабричного платья и обуви. Фабрики по производству военной формы первыми освоили этот бизнес для тыла. Тут мой патент на иголку с ушком у острия стал золотым. Отчисления за его использование переплюнули даже пресловутые пояса для женских чулок. Конструкции швейных машинок поражали разнообразием, в которых общим местом был только швейный узел: подвижная лапка, иголка с отверстием около острия и возвратная шпулька. Все патенты мои. Как вместе, так и по отдельности. И первыми оценили эту новацию именно производители военной униформы.