Дмитрий Старицкий - Горец. Гром победы

– Это я уже отметил, – ответил Вахрумка с набитым ртом.

Рыбка, копченная уже в Калуге, была очень вкусна. Местный специалитет. Две артели рыбаков из низовий поселились у нас на противоположном берегу. С утра они торговали на территории будущего Речного вокзала свежей рыбой, а после обеда уплывали на свой берег коптить то, что не распродали живьем, и еще соревновались, у кого рыба будет вкуснее.

Архитекторы уже выходили на меня с предложением часть территории около Речного вокзала отдать под крытый рыбный рынок. Я одобрил. Хоть прилавки там будут мраморные, ветеринарный контроль какой-никакой и санитарный врач.

Санитарную службу в городе мы сразу поставили «на вырост». Они даже за этой самодеятельностью рыбаков следили.

– Прокатный стан свой покажешь? – спросил Вахрумка, оттаяв эмоциями от хорошего коньяка. – А то про него все только говорят, но никто еще не видел.

– Конечно. Как только, так сразу. Пока там еще нечего смотреть. Монтируют люди большие железки с чугунными катками. А так стан как стан.

– Это правда, что твои рельсы будут целиком из литой стали?

– Правда, – подтвердил я, вторично разливая республиканский нектар по пузатым рюмкам.

В Реции делали из виноградных отжимов что-то похожее на болгарскую ракию или грузинскую чачу, а вот дождаться созревания хорошего коньяка у горцев терпелки не хватало. Либо продавали все, либо сами потребляли.

– Но для гор нужен особый металл, – заявил Вахрумка. – Там климатические условия эксплуатации иные. Сварные рельсы можно было комбинировать как угодно из разных сортов крицы… и то высоко в горах они на морозе лопались под нагрузкой.

– Какой скажешь, такой металл мы тебе и отольем, – обнадежил его я.

– Не может такого быть, – удивился инженер.

– Очень даже может. Но всего шестьдесят тонн в сутки… пока.

– Почему пока?

– Потому что только к Новому году запустим еще одну сталеварную печь. Еще на тридцать тонн разовой плавки.

– А стре́лки?

– Стре́лки пока будешь брать в империи. Научимся их отливать здесь – будут местные. Так что считай-рассчитывай свои потребности. Стрелок, кстати, тебе потребуется меньше обычного, потому как насыпь сразу строили с расчетом на двупутку вплоть до нефтеносного района. А там сам на месте покажешь, где ответвление в горы проводить будешь.

– Понятно. – Инженер подвинул к бутылке свою большую рюмку, и я ее снова наполнил на треть. – Первым делом ваша вонючая нефть. Хитры вы с Ремидием.

– За нефтью будущее, – парировал я. – К тому же паровозы на твоей будущей дороге будут ходить на ней же.

– А если поезд дальний? Паровоз его тянет угольный?

– Долго ли перецепить паровоз? – усмехнулся я. – Анекдот слышал?

– Какой? – заинтересованно спросил инженер.

– Рецкий горец высовывает голову в окно вагона на глухом разъезде и спрашивает: «Что стоим?» Ему с перрона отвечают: «Меняем паровоз». «А на что меняем?» – переспрашивает. «На паровоз», – отвечают. «Я таки не вижу смысла этой коммерции», – чешет он свой белобрысый затылок.

Вахрумка отсмеялся и вытер губы салфеткой.

– Спасибо, Савва, все было вкусно. Давно так не ел.

– Небось все сухомяткой перебивался в этой своей Отогузии?

– Нет. Питался нормально. Из солдатского котла с полевой кухни. У нас отдельного офицерского питания не было в заводе – излишняя роскошь. В горах не так много свободного места и еще меньше топлива. Тем более в таких диких, как отогузские.

– Поел? – спросил я из вежливости. – Тогда пошли на другой конец стола. Я тебе там сюрприз приготовил.

– Что это? – спросил Вахрумка, когда я раскатал перед ним чертеж.

– Звеньевой рельсоукладчик, – пояснил я. – На платформе штабелем лежат готовые звенья рельсов, прикрепленных к шпалам еще на заводе. Над платформой горизонтальный кран, который берет готовую секцию с платформы и выносит ее вперед и опускает на насыпь. Остается только скрепить ее с уже уложенной секцией, проехать по ней и вынести вперед новую готовую секцию.

– Занятно… – протянул Вахрумка. – А где будут монтировать такие звенья?

– У меня же на заводе, – улыбнулся я и поменял тему. – Я слышал, что тебе за горно-отогузскую дорогу дали Имперский крест?

– Я тоже слышал, – криво улыбнулся Вахрумка. – Только не торопятся что-то его мне давать. Звездочку на погон кинули, и все. И вообще… первый раз, что ли, меня к Имперскому кресту представляют?

И пошла опять бесконечная круговерть – совещания, заседания, инспекции по заводам, протокольные мероприятия во дворце. Даже с Вахрумкой виделся редко, хотя жили в одном отеле.