Алексей Вязовский: Война князей. Властелин воздуха

Я качаю головой, не в силах до конца постичь суровые реалии этого странного мира. Уже больше двух месяцев я здесь, и чего только не навидался за это время. Казалось бы, пора уже привыкнуть и смириться. Но местная реальность раз за разом ставит меня в тупик. Разглядывая улицы Минэя и горожан, спешащих по своим делам, невольно прокручиваю в голове слова странного пророчества ведьмы и размышляю над тем, можно ли вообще считать этот бред умирающего пророчеством.

Скажу вам, это очень странное чувство – ехать в первый раз по совершенно незнакомому средневековому городу и …узнавать его. Точно знать, что впервые видишь какую-то улицу, но задержав на ней взгляд, тут же «вспомнить», куда она дальше приведет. При этом в памяти попутно еще и всплывают какие-то давние события, которые происходили здесь когда-то, но явно не со мной. С Йеном. Такое «узнавание» вызывает у меня не очень приятные ощущения раздвоения личности, но деваться некуда.

Мы въехали в Минэй через ворота огромной сторожевой башни, являющейся частью мощной городской стены. За нашими спинами остался пригород столицы с его деревушками, садами и полями, где уже созревал урожай, и бесконечные пыльные дороги Западного Эскела и Микении. Единственное, чего я пока здесь не увидел – это моря. Закатного моря, омывающего берега родного княжества Йена. Олаф сразу сказал, что нам лучше выбирать дороги, проходящие вдали от побережья – они не такие оживленные. Но близость моря все равно постоянно ощущалась и сейчас ощущается в воздухе. Запах йода, чайки…

Чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, с Лукасом мы заранее разделились, договорившись встретиться на одном из постоялых дворов в купеческом квартале. Лукасу даже и личину надевать не пришлось – в Минэе он никогда не был, здесь его никто не знает, а инквизиторам, которые его разыскивают, с недавних пор в столицу Западного Эскела дорога заказана. Ближайшие планы у нас простые – разведать обстановку в городе и замке, узнать что там происходит и решить, как быть дальше. Ну, а для Лукаса – снять небольшой дом в приличном квартале. В замок его в любом случае тащить не стоит, я в этом гадюшнике и сам пока буду на птичьих правах. Если вообще буду…

Тонкой душевной организацией я никогда не отличался. Потеря близких в юности, потом служба в горячих точках, работа в МЧС – к концу жизни я невольно стал спокойно относиться к чужим смертям. Нет, не равнодушно, но… сердце больше не рвалось в клочья. А вот потеря Густава по-настоящему выбила меня из колеи. Олаф убеждал меня, что такова его судьба, предначертанная свыше, просто наше вмешательство в лесу подарило княжичу и его людям несколько лишних дней жизни. И смерть от ас-урума иниса для такого славного парня и мага не в пример почетнее, чем от зазубренного меча какого-то грязного лесного бродяги. Да, умом взрослого, воевавшего мужика я это прекрасно понимал, даже внутренне был согласен с такой постановкой вопроса, но на душе от этого легче не становилось.

Слово «ненавижу» стало моей личной мантрой, моим личным способом самовнушения. Наверное, только теперь я окончательно понял, что инисы не отстанут. Противостояние наше будет длиться и длиться. До полного, тотального уничтожения. И никто из нас теперь не отступит. Прятаться от дроу я больше не намерен и заставлю их дорого заплатить за смерть Густава и Йохана. Да, теперь я точно знаю: убью восьмерых – придут шестнадцать, а дальше тридцать два, шестьдесят четыре… А сколько вообще этих темных тварей? Ну, не бесконечны же их ряды?! Насколько я понял из разговоров с Лукасом – число инициированных инисов ограничено количеством ас-урумов, а вот с ними-то у дроу как раз и напряженка. Я уже лишил их пяти мечей – один у меня, еще четыре легли щедрым подношением на алтарь Айрана. И исчезли с яркой вспышкой, едва коснувшись «наковальни», что красноречиво свидетельствовало о том, что мой дар суровым богом принят. В храме мы на следующий день основательно прибрались, натаскав воды из ближайшего ручья и отмыв полы и стены от крови и кишок врагов. Их-то, как раз Айран в качестве подношения не принял, не любит он такого, брезгует «мясцом» и кровушкой. А вот мечи – это да, хорошее оружие он уважает. Поэтому на алтарь после недолгих раздумий вслед за ас-урумами легло и все остальное оружие, оставшееся после кровавой бойни, учиненной инисами. Тела воинов сожгли на погребальном костре, а их оружие также отправилось на алтарь Айрана. Себе я оставил только кинжал Густава. На память о потерянном брате.