Николай Побережник - Гнев изгнанников

– Пошли, – согласно кивнула Дарина и закинула себе за спину ранец.

Эти гигантские купольные строения на сваях были от десятка до тридцати метров в диаметре. Меж свай к настилам над болотом петляли лестницы разной формы, ширины и крутизны, по ним начали спускаться люди, и словно ручьи стекаясь в одну реку, они все направились навстречу нам по широкому настилу центральной улицы, если ее можно так назвать.

– Их так много, – Дарина остановилась.

Я взял ее за руку, мы прошли еще немного и встали недалеко от ближайшего дома. Я только сейчас разглядел, что мужчины, женщины и дети – каждый что-то несет в руках: глиняный сосуд, плетеную корзинку или медное блюдо. Людской гомон затих, когда до нас оставалось несколько шагов, все остановились. Я сбросил на мостки свою ношу, и так же, как и тот человек в лесу, поднял руку, развернув ее ладонью к людям.

– Мир вашим домам и вашим детям, – громко сказал я, затем опустил руку, приложил ее к груди и коротко, практически по-японски поклонился, то же самое сделала и Дарина.

– Бэли… Бэли… Бэли… – сначала тихо начали произносить люди, потом громче и больше, имя из пророчества подхватили все. На узких балкончиках из досок, опоясывающих каждое строение, стали появляться еще люди, они тоже выкрикивали: «Бэли». Я начал испытывать неловкость из-за чрезмерного внимания к своей персоне, хотелось как-то это остановить, и слава богам, вперед вышел совершенно седой старец в сопровождении того самого человека из леса. Он развернулся к ликующим и, воздев руки к небу, заставил их успокоиться и замолчать. Затем он уверенным шагом направился ко мне. Высокий, жилистый, лицо исчерчено глубокими морщинами. Серые одежды из рогожи, широкий пояс, на котором висит множество различных штуковин непонятного для меня предназначения, через плечо лямка бесформенной торбы, расшитой затейливым узором вперемешку с рисунками черепов – вероятно, вождь или местный шаман, или кто тут у них за главного…

– Разреши моему народу утвердиться в верности пророчества, – старик, не моргая, смотрел на меня, буквально сверлил глазами.

– Разрешаю, но как…

Старик не дал мне договорить, он указал на мое плечо костлявым пальцем.

– Что у тебя там? Покажи моему народу.

Вот так и задумаешься о богах, судьбе и прочих вселенских силах, имеющих власть над человеком, что способны швырять его из мира в мир, предварительно нанеся свои знаки и отметки на теле и в сознании того или иного индивида сложив пазлы событий настоящего, прошлого и будущего в некое пророчество или легенду…

Я пожал плечами и вздохнул, уже покоряясь свой судьбе. Расстегнул жилет, рубаху и, высвободив руку из рукава, продемонстрировал армейскую татуировку – на фоне Андреевского флага «улыбался» череп в берете.

– Он отмечен Черным богом! – развернувшись к толпе, выкрикнул старик, снова воздел руки к небу и еще громче выкрикнул: – Бэли!

Северный тракт

На пути к гарнизону у Чистого озера двигался небольшой отряд всадников. Ехали медленно, лошади устали, метель надула глубокие снежные переметы через дорогу. Воевода Тарин поднял ворот кафтана и натянул поглубже шапку. Он все никак не мог успокоиться и уже в который раз прокручивал в голове последний разговор с князем, и что еще сильнее выводило Тарина из себя, это происходило в присутствии Скади.

– Поезжай, Тарин, в гарнизонах много новобранцев, которые еще не сталкивались с дикими племенами из-за болот.

– Мой князь, но у Чистого озера находится наместник Стак и бывший председатель суда Хранителей.

– У них своя задача, – сидя у большого камина, Скади отвлеклась от чтения старого свитка из архива библиотеки Хранителей.

– По мне, так охрана северных границ – это общая задача, – не глядя на императрицу, ответил Тарин, и к потрескиванию поленьев в огне добавился хруст сжимаемых кулаков.

– Мой князь, наш воевода слишком много рассуждает, вместо того чтобы выполнять приказы, – хмыкнула Скади и сделала вид, что погрузилась в изучение старого манускрипта.

– До вечера ты покинешь Городище, а через четыре дня я жду посыльного из гарнизона! – Талес ударил кулаком по подлокотнику кресла.

– Слушаюсь, княже, – Тарин развернулся, направился к двери и в сердцах толкнул ее.

Было из-за чего свирепеть воеводе – с того момента, как в дружину влились иноземные всадники, Тарин оказался не особо востребован. Князь перестал с ним советоваться, в старой крепости караул полностью был заменен на иноземцев. Еще бы, эти облаченные в доспехи выродки, оказывается, могут видеть в темноте! Последнюю неделю Тарин лишь выезжал проверять разъезды и ратную школу в форте.