Владимир Свержин - Личный враг императора

– Да, это правда. Но, прямо сказать, прежде и не пытались встретиться. Если бы вы пришли ко мне пару месяцев назад, я бы принял вас с распростертыми объятиями и назвал другом. Но сегодня моим людям пришлось вас настоятельно пригласить в гости, иначе бы наша встреча не состоялась. Поэтому у меня нет никаких гарантий, что, попав к своим, вы точно так же не предадите нас. Поэтому благодарю за любезность, но нет.

– Я расскажу пароль.

– Зачем? К вечеру его поменяют.

– А золото? В колонне много золота и мало лошадей, чтобы его везти.

– Да, – вспоминая недавний визит Бенкендорфа, вздохнул я. – Золото – это важно.

– Так что, я могу надеяться?

– Нет.

Я кликнул ждавшего моих распоряжений Ротбауэра.

– Тех двоих расстрелять, этого – повесить. И вот еще что, мундир сохрани. Он мне будет как раз впору.

Я смотрел в окно, бойцы моей «интербригады» тащили за сарай упирающегося капитана Лоретти.

– Там много, много золота! – кричал он. – Не губите, я вас проведу!

На лестнице послышались шаги, я повернулся, на всякий случай приготовившись выстрелить. Конечно, появление врага в таком месте представлялось крайне маловероятным, однако же куда разумнее быть готовым к всякой неприятности, нежели потом объяснять апостолу Петру, как ты эдак оплошал. Если Господь не дал тебе клюва, нечего им щелкать. Однако нажимать на спусковой крючок не пришлось. В проеме распахнутой двери появилась статная фигура ротмистра Чуева.

– Опять свирепствуете, князь? Едва с постели встали, а уж за свое. Нет чтоб в церковь сходить, Бога поблагодарить за исцеление. Мы уж тут всерьез опасались, как бы вы Господу душу не отдали. Как Бенкендорф отбыл, так вы в полное беспамятство-то и впали. Я так понимаю, не столь от хвори, сколь от расстройства.

– Вы полагаете, Алексей Платонович? – Я сделал приглашающий жест рукой. – Присаживайтесь, сейчас распоряжусь организовать вам что-нибудь поесть и выпить. С дороги небось?

– С дороги, – кивнул Чуев, привычно расправляя усы. – Не откажусь. – Он устало рухнул в кресло возле обогревавшей комнату жаровни и протянул ладони к кружевной бронзовой крышке. – Эк снег-то повалил! Теперь, небось, надолго ляжет.

– Не ляжет, скоро оттепели пойдут.

– Да почем вам знать?

Я посмотрел на соратника долгим испытующим взглядом.

– Ну да, дурное спросил, вы ж у нас пророк.

– Да если бы, – отмахнулся я. – Вот знал же, когда снег ляжет, надо было загодя о санях позаботиться. Теперь придется на ходу что-то придумывать.

– Тут не волнуйтесь, Афанасий уже позаботился, он хоть наперед все не знает, но мужик опытный.

– По селам изъял? – предположил я.

– Так уж и изъял! Все чин по чину, заплатил. Так что не зря вы денежки-то ему давали.

Я улыбнулся, вспоминая осанистую солидную фигуру, такой деньгами швыряться не станет, такой пятак к пятаку откладывает, полушку лишнюю детям на леденец не потратит. А на тебе – собственные деньги за сани отвалил, и, видать, немалые деньги. Стало быть, это уже его личная война, на которую уже и последнюю рубаху не жаль. Надо будет, конечно, возместить убытки, но сам по себе факт отрадный. За окном послышался слитный залп, а чуть позже – истошный вопль капитана Лоретти.

– Надо же, повесил все же, – хмыкнул в усы Чуев. – Я-то было, грешным делом, подумал, что сейчас сюда приведешь да насчет золота пытать будешь.

– Что там пытать? Оно прибудет в деревню Засижье. Там у принца Богарне возникнет настоятельный вопрос: что делать с награбленным дальше? Это ж как чемодан без ручки – и нести тяжело, и бросить жалко. Так что нужно будет его высочеству помочь.

– Неужто самолично к Богарне пойдете, Сергей Петрович?

– Оно бы хорошо, чтоб к нему спустился ангел божий и завещал принцу мне все безропотно оставить, но сомневаюсь, что воинам божьей рати есть дело до земных схваток.

– И что ж, потом все Александру Христофоровичу отошлете? – насмешливо спросил ротмистр, явно не веря в возможность такого варианта.

– И не подумаю. Вернее, церковную утварь и всякие там канделябры отошлю, дабы не сидеть потом в остроге за компанию с генералом Иловайским, а золото, серебро, медь – все как и прежде.

– Неугомонный вы, Сергей Петрович, – вздохнул гусар. – А вот скажите мне, как другу или уж хотя бы как боевому товарищу: на что вам такие-то деньжища? Трубецкие, как всем известно, не чета нам, Чуевым, не из худородных. И крепостных у вас, поди, тыщи, и денег, поди, сундуками. А вам нет бы остановиться, поопасаться начальственного гнева – все гребете! Уж куда яснее, казалось бы, генерал Бенкендорф показал, что ему ваши шалости известны и, ежели что, спуску не будет. А вот нет же – все неймется! Руки у вас свербят, что ли?