Александр Некрасов - Вперед, русичи!

Вдруг где-то за спиной у Прошки раздался короткий пронзительный свист, а затем негромкий, но ясно различимый хруст валежника. Будто от тяжелого мешка, сброшенного на землю. Прошка вскочил и подбежал к своему заволновавшемуся коню. Проснулись и остальные. Они недоуменно переглядывались, уж не со сна ли прислышался им этот свист.

Как бы отвечая на их вопрос, Прошка молча указал вглубь дубравы, туда, откуда, по его мнению, и раздался непонятный звук. Так же молча поднялся от костра Григорий Судак и осторожно направился в указанную сторону. Прошка пошел за ним следом, тихо ступая по траве. Остальных жестом остановил Поленин, и они присели у костра, внимательно глядя в направлении ушедших соратников…

Нажав кнопку, Павел почувствовал на секунду лишь легкое головокружение и какую-то пустоту в желудке, так бывает, когда самолет проваливается в воздушную яму. Но больше ничего не произошло. Кресло, как ему показалось, осталось на том же месте. «Не получилось», – с горечью подумал он и еще раз нажал на кнопку. Равномерный гул кресла не изменился.

И только тут до него дошло, что вокруг него что-то не так. Не было Вадьки, еще секунду назад стоявшего рядом. Вместо кустарника вокруг росли большие деревья, окутанные туманом. А начинавшее светлеть небо заставляло предполагать, что скорее наступает утро, нежели ночь.

«Так это и есть четырнадцатый век? – подумав, нервно хихикнул Павел. – И где я есть? И где здесь Дашу искать?»

Он осторожно слез с кресла, поставил на сиденье магнитофон. Обошел кресло кругом, тщетно пытаясь хоть что-то разглядеть за деревьями, но отойти далеко побоялся. Неизвестно, какие сюрпризы приготовил ему далекий век, и надо ли вообще пытаться идти, и если да, то в какую сторону.

«До рассвета надо сидеть и не рыпаться», – решил про себя Павел и наклонился, чтобы завязать на кроссовке шнурок. Вдруг сзади на него что-то навалилось, крепкая рука зажала рот, не дав возможности даже вскрикнуть. Ему скрутили руки, засунули в рот кляп, накинули на голову какой-то мешок, подняли и понесли.

«Вот тебе, бабушка, и Юрьев день», – с тоской подумал он, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, ничего не видя.

– Татар, однако, – сказал Прошка, неслышно появившись из тумана перед костром, и небрежно сбросил с плеча связанного человека. – Колючий, черт, – добавил он, показывая на шипы, торчащие из костюма плененного.

Воины удивленно уставились на странно одетого пленника с мешком на голове.

– А Гришка где? – нетерпеливо спросил Поленин.

Как раз в это время послышались грузные шаги, тут же появился Судак, который с трудом нес предмет, вызвавший изумленные восклицания. Он напоминал княжеский трон, но был каким-то нелепым, на нем еще стоял необычный, красиво расписанный ящик.

– Он около этого крутился, – пояснил Прошка, указав на пленника и кресло.

– Уж не самого ли Мамая ты, Прошка, в полон взял? – полушутя-полусерьезно спросил Поленин, сдергивая мешок с головы пленника. И тут же изумленно уставился на светловолосого, чуть конопатого паренька. – Не-е, – протянул он, – это не татар. Ты кто?

– Пашка, – совершенно искренне ответил тот, слегка ошалевший от всего произошедшего.

– Русич, что ли?

С тревогой всматриваясь в лица мужиков у костра, он кивнул.

– И чего ж тогда молчишь, будто язык проглотил? Откель ты тут взялся-то?

– Ну… да… в общем… – замямлил Павел, не зная, что и как он здесь может объяснить, – девушку одну ищу.

– Ах, девицу, – кивнул Поленин. – Да тут полно их. Только все бородаты…

Ратники дружно захохотали.

– И чего с ним огород городить, – проворчал Святослав, – порешить, да и дело с концом. Татар это. У Мамая всяких полно, все ему служат. Ты только на эту хламиду глянь, – показал он на костюм пленника, – русич выискался.

– Хиловат больно, – заметил Гришка, развязывая Павлу руки.

– Во-во, и я про то. В бою с него толку нету, а вынюхивать горазд.

Павел с удовольствием разминал затекшие руки и с тревогой вслушивался в разговор мужиков. Чего от них можно ждать?

– Меня больше интересует, откуда и как он эту штуковину приволок. Ненашенская работа.

– Говорю, татар он, – продолжал настаивать Святослав.

– Ну, так чего молчишь, русич? – с еле заметной усмешкой задал вопрос Поленин. – Откуда ты?

– Издалека, – только и нашелся что ответить Павел.

– Да и мы не тутошние. И московские, и владимирские, с Литвы даже есть, а ты каковский?

– Я с Волги.

Святослав победно хмыкнул: